Тульская клюква в бирюзовом аромате.

На Литературном фестивале «Славянские традиции-2011» призерам раздавали множество подарков и наград. Что, конечно, всегда приятно. Можно даже сказать, почетно. Приходит к тебе гость, а ты открываешь подаренную тебе книгу и так небрежненько: а вот эту мне вручили за первое место в номинации «Мастер изящной словесности-2011». Или, скажем, в номинации «Новатор фразеологических конструктов».

Ну, и еще приятный аспект проблемы – книги нынче дороги, а тут, займи только призовое место, и набор дорогущих книг – штук 15-20 тебе обеспечен.

Таким приятным сюрпризом для фестивальщиков стал подарок в виде книги «Бирюзовые глаза» белорусского писателя Валерия Туловского. Книга издана Культурно-просветительским учреждением «Литературный свет» в 2010 г. Как расшифровать понятие Культурно-просветительское учреждение – не совсем понятно. Это может быть и библиотека, и прокатный пункт фильмов на дисках, и подростковый клуб кройки и шитья при ЖЭКе. Но «Литературный свет» вроде намекает на то, что данное КПУ является издательством. Так почему бы так прямо не сказать?

Но начинаешь читать, и становится понятным, откуда такая странная застенчивость. И от читателя мы это не скроем. Поделимся своей тайной чуть позже.

Обложка из плотного картона с глянцевым покрытием, крепление по последнему слову техники, красивые фотографии на первой и последней странице обложки. Загляденье.

Наверху указано «Криминальный роман». Интересно!

Открываем книгу и погружаемся в таинственный мир современного криминала.

Итак, похитили девушку из богатой семьи и начались ее приключения среди бандитов, влюбленных в нее очень и не очень, но все они восхищаются ее необычными глазами цвета бирюзы. Ладно, бывает. В этой книге не только цвет глаз необычный.

Необычности начались на третьей странице. Цитируем.

«Этот тип с жесткими и волевыми чертами… постоянно придавал девушке неловкость…»

Хм. Я-то думала, что неловкость - субъективное качество человека и исходит у него изнутри. А ее оказывается можно «придать».

 «От прежнего Мурзоева остался только внешний облик…»

Страх какой, куда же делось внутреннее содержание?

«Все это время, что он изучал Ларису, у нее не сходило великолепие улыбки…»

Откуда не сходило это великолепие? С лица, что ли? А как оно на лицо взобралось?

«Она бежала, не обращая внимания на хлеставшие и делавшие раны (хм! – авт.) лесные высокие травы, не замечая больных ударов от ветвей деревьев…»

Тут, оказывается, не только великолепия на лице сидят, но и удары ветвей «болеют». Хотя, чего не бывает в лесу, где растут высокие, «делающие раны», травы. Потому что в лесу как раз травы низкие, солнца мало.

«У шофера недавняя бравада окончательно потухла».

Не надо делать бравады из горючих материалов! Не придется их потухать!

А вот классический пример по Чехову. Помните, он высмеивал «Глядя в окно, у меня слетела шляпа»?

Читаем: «Выпивая очередную чашку кофе, ей показалось, что ароматная бурда…» Точно кофе плохой попался! Опять перепутал в голове бедной Ларисы синтаксические отношения между объектами и субъектами действий в одной фразе.

А потому: «В чудодейственных свойствах кофе, она поставила сегодня вопросительный знак».

Далее.

«Глядя на огромный бордовый, весь в больших венах фаллос Андрея, ее едва не стошнило. Но вдруг она насторожилась одной мыслью».

Ну, не знаю даже что тут сказать. По части синтаксиса и насторожения одной мыслью. Ну, разве что заметить, что фаллосов в этой книге полным-полно и все они огромные, то фиолетовые, то бордовые. (Предмет восхищения автора?) Скажу только, что в русском языке нет слова «бордовый». Нет такого прилагательного, оно не узаконено, и писателю, пишущему на чистом русском языке остается только словосочетание – «цвет бордо».

Причем этим фаллосам не всегда везет. А именно: «Вожделение пересилило ту струнку человека, которая зовется совестью. Расстегнув молнию джинсов, он вынул свой член, мощный и жаждущий побед, и, закатив глаза, взялся яростно его мастурбировать».

Несчастный член! Он-то ждал, что хозяин прибегнет к его помощи, и станет ИМ проделывать то, что обычно, а тут хозин взял да и поимел ЕГО. Что за обращение с верным другом! Обидно до слез.

«Открыв глаза, перед ней оказалась стенка». У стенки есть глаза! Если ее удивить, она их открывает.

«Аллочка… хотя рот еще не закрыла, однако, судя по ее потугам, она, безусловно, желала ответить наглецу. Оксана же удивлением себя не напрягла».

Потуги ответить и напряжение удивлением это, вероятно, какие-то новые упражнения в йоге. Просветляют сознание и позволяют достичь нирваны. Потому что потуги, произведенные головой, кроме как к нирване ни к чему хорошему не приведут.

Вот что после таких потуг произносит героиня: «Я способна быть ДОБРОДЕТЕЛЕМ, но не до такой же степени».

Еще бы, женщине «стать добродетелем» да еще в мужском роде весьма затруднительно. Да еще до такой степени.

«…одаривая коронной и ядовито тугой улыбкой, произнес он».

Коронной и ядовитой? Клево, но если она при этом еще ядовито тугая, то это уже не просто улыбка, а мичуринский гибрид кобры с «потугами ответить».

«Время пошло скучным и тягучим шагом».

Ага, это, следует считать – поэтический образ.

«Прошвырнувшись по знакомым и постучав головой о глухие стены родственников, подумал, а не рвануть ли в цирк?»

Это правильно. Научившись стучать головой о глухие стены родственников, остается применить полученные навыки только в цирке. Куда еще с такими наработками?

«…одежда одеждой, но прекрасную фигуру не загадишь грязью, а лицо тревогой и отчаянием».

Фигуру грязью, конечно, не загадишь, но русский язык так велик и могуч, что при соответствующем владении им, можно что угодно загадить. Даже лицо тревогой.

 «Дальнейшие ходы событий».

Пропускаем, подумаешь, ну не один ход событий, а несколько, люди ведь думают, планы составляют, так что у них целая куча этих самых ходов в голове накопилась. Целый лабиринт событий.

Зато дальше: «Губы, полуоткрытый рот прекрасно гармонировали с остальными черточками на лице, которые, в свою очередь представляли собой не просто набор линий».

Что за черточки на лице, можно только предполагать. Поскольку героиня с бирюзовыми глазами находится в плену у бандитов, вероятно, они уже «пописали» ножичком ей лицо, как у них это водится, но автор забыл об этом читателю сообщить.

«И не просто жуть. Страх, – продолжал Глеб изливать большой поток недалеких мыслей.

Смотрит из-подо лба, ходит, словно надела штаны».

Если Глеб предполагает, что женщина в штанах ходит иначе, чем без них, то это точно мысли недалекие. Но в таком случае, думаю, не стоит изливать их таким большим потоком.

«Я…- что-то хотела сказать Оксана в свое оправдание, но, увидев нацеленные, сдобренные сочувственной теплотой глаза Родиона, осеклась».

Да на месте хрупкой девушки, даже мужик потерял бы дар речи, увидев сдобренные глаза, да еще нацеленные.

«Она постучала в дверь, намеренно взывая его принести еду обратно».

С большой голодухи-то и не так еще взовёшь.

«От мыслей выступили мурашки».

И у нас уже мурашки забегали.

«Она миновала Мурзоева, не забывая при этом скользнуть на него взглядом…»

Хорошо, хоть не упала, скользнув на него.

И снова окунаемся в удивительную атмосферу, наполненную желаниями и могучими фаллосами: «В такой ответственный и необходимый для ее карьеры момент, она получает удар в спину от своего организма! Сколько лет она жила половой жизнью, столько никогда не испытывала зависимости от этих мерзких волосастых существ со своими побрякушками между ног».

Не будем попрекать Ларису Павловну изобретением неологизма «волосастых». Ну не очень грамотная женщина, зато темперамент какой! Но зачем так обидно отзываться об органе, которым так гордятся все герои данного криминального романа. Побрякушки! И это определение она посчитала достойным всех тех «могучих, бордовых, лиловых, обвитых вздувшимися венами» и т.д.  Это ли побрякушки? Совести у Ларисы Павловны ни на грамм!

«Как корова хочет быка. Его рядом нет, так она бросается на кого попадя, - сравнивала она, наяривая километры по комнатам».

Уж определилась бы. На кого она «попадя», то ли на грозного быка, то ли на жалкие побрякушки. Но автор в беде свою героиню не оставляет. Поскольку быка ей так и не попалось в километровых пробегах по ее квартире, автор отправляет ее под ледяной душ, пичкает успокоительными средствами, выкуривает ее целой пачкой сигарет, позволяет ей разразиться слезами, и, наконец, тем самым снимает ее страшное сексуальное напряжение.

«Лариса предстала охране в полной боевой форме. Ни единое движение, ни единый мускул не выдали, что пришлось испытать женщине за прошедшие полчаса».

Настоящая русская баба! Коня на скаку остановит, быка попадя заставит, но в нужную минуту обретет спокойствие и хладнокровие Штирлица, представ своей охране.

Поэтому, выйдя на охоту за объектом (не подумайте плохого, она уже успокоилась, объект нужен был для другого дела), Лариса Павловна экипировалась по полной форме.

«Неприлично вихляющие бедра Ларисы Павловны прикрывала черная кожаная юбка, отточенные ножки в ажурных чулочках оканчивались в высоких ботфортах».

Видать точили-точили бедные ножки Ларисы Павловны и до того источили, что на уровне ботфортов они и закончились. Напрочь сточили.

«Она извлекла каждому по очень порядочной купюре».

Автор явно уважает любую валюту. Главное, чтобы она была порядочной. Что белорусские «зайчики», что запрещенные недавно бацькой вражеские уешки. Лишь бы шалавой не была.

«Наивному солдатику даже не моча, а нечто иное размягчило и питало воспалившийся мозг».

В юном возрасте любое питание мозга полезно. Даже если оно непонятно как поднимается столь высоко наверх и питает воспалившийся мозг, все равно это благо.

«А ведь было, отчего возомнить. Почувствовав свободу и запах женщины, ствол Алексея работал исправно».

Это хорошо, что свобода и запах женщины стоят в одном синонимическом ряду. Как-то красиво так.

«Тамара Федоровна не находила угла в своем доме. Удостоверившись, что ее единственная дочь пропала при загадочных обстоятельствах, вечером она пошла  вразнос».

Нет, нет, это не такой «разнос», как у Ларисы Павловны, она просто начала тщательно искать дочку.

«Так и не выяснив ничего, Тамара Федоровна в порыве гнева запощёчила и одного и другого».

В смысле - набила морду двум охранникам.

«Тамара Федоровна вышла к людям изрядно потрепанная лицом, но пытающаяся держаться достойно».

Странно. Запощёчила она обслугу, а лицом потрепалась сама.

Так как это не помогло, и дочка от этого не появилась, Тамара Федоровна выстроила всех охранников и произнесла: «Слушайте мой вердикт на создавшееся положение».

«Не только похитителя, но и основательного паскудника и извращенца! – не успокоилась кипеть девушка».

Да отключить Европу от российской газовой трубы, и все, что хочешь, кипеть успокоится. В чем проблема?

«Отстань, - не по злобе отмахнулась девушка, но по-прежнему колотившаяся в гневе».

Это у них, видать, семейное. Мать при плохих известиях вразнос идет, дочка колотиться начинает.

«Мурзоев расплылся в улыбке, но тут же смутная волна проскочила у него в мозгах».

Это не то «питание мозга», что было у солдатика! Автор имеет в виду нужную Мурзоеву мысль.

«Алексей не замечал, как пальцы нервно играли с пуговицами рубашки, а колени, и так удерживающие тело на честном слове, были готовы в любой момент растерять способность функционировать».

Ну и что тут плохого? У человека даже колени честное слово держат. Не говоря о нем самом. А ведь писатель считает его плохим человеком. Не раскрыт образ!

«Над злостными  «хулиганами» подобного  масштаба зависал и высекал на теле вовсе не кнут, а нечто серьезнее».

И тут что-то высекают, то ли искры, то ли черточки, то ли скульптуру из человека.

«Пойми ты, что теперь не только их, но и наша жизнь решается, - грубо продолжал  втолковывать мужчина, пройдясь на этот раз по мягким половинкам девушки».

Вот ужас-то. Не хотела его слушать, так он из нее две мягкие половинки сделал. Да еще прошелся по ним, не сняв обуви. Извращенец.

«На ее глазах бирюзовыми искрами заблестели слезы».

Глаза вытекать стали, что ли.

«Нервозность Оксаны продолжала возрастать, что нельзя было выделить у Аллочки».

Ну, конечно, у Аллочки не вытекают бирюзовые глаза, чего ей-то выделять нервозность.

«Уже исчезла с поля зрения последняя спина из числа женщин…»

Неправильно. Надо было сказать - последняя женщина из спин.

«Аллочка все-таки проявила посильную для нее расторопность и ловкость, чтобы не оказаться в образе разбитого яйца».

Молодец! Кому нужны битые яйца, разбитые корыта и прочий сказочный антураж в таком солидном деле, как побег через забор.

«Побег!!! Тревога!!! Побег!!! – ревом раненого медведя расшатывал он стены «страшного дома», схватившись за голову, и гоняя воздух по коридору».

Издавна в русском языке выражение «гонять воздух, испускать воздух» означало вовсе не расшатывать стены. Ну, разве что, если гонял воздух былинный богатырь Илья-Муромец.

 «Александр, гоняя ветер вдоль забора, увидел лишь Родиона».

Дело сделано, стены расшатаны, и Александр побежал дошатывать забор.

«Бежать, чтобы оставить потом в памяти лишь хорошее, а плохое, проанализировав, выбросить из мозгов…»

А вот с плохими книжками так, к сожалению, не бывает. Хочешь ее выбросить из мозгов, а она нахально так и лезет, так и лезет!

«Девушка лежала обнаженная, но гордая».

Вот это по-нашему! Мы, русские бабы, если и обнажаемся, то не за понюшку табаку, а с полным осознанием  собственной гордости. Мы ж бывшие советские люди. Помните? У советских собственная гордость. Даже в голом виде.

Но долго эта гордость Оксану не тревожила. Не напрягала.

«Постепенно, во время любовных утех и Оксана оказалась вне досягаемости здравого смысла».

Если вам надоели цитаты, отдохните. Потом возьмите книгу Валерия Туловского «Бирюзовые глаза» (Минск 2010 год),  и наугад ткните пальцем в любую страницу. Не промахнетесь. Там наверняка окажется бирюзовый перл. Им несть числа. Поскольку только ими книга и написана. И язык, и вся она «вне досягаемости здравого смысла».

Зачем же было дарить ее призерам Литературного фестиваля «Славянские традиции-2011»? Чтобы научить писать? Или показать, как не надо писать?

«Раздумывая над книгой, мне пришла мысль».

 А именно: учредить антипремию за самую плохую книжку года. Премию назвать в честь Валерия Туловского - «Втулка». Процесс вручения премии назвать «втуливанием». Втуливать премию ежегодно 1-го апреля в Одессе. Можно премию втулить и тому самому КПУ, которое, видимо понимая, что оно издает, так скромненько укрылось под псевдонимом «Культурно-просветительское учреждение», не рискуя назвать себя издательством.

Но самое удивительное, что в выходных данных книги числятся литературный редактор, технический редактор и корректор. Целых три профессиональных, казалось бы, человека читали ее и ничего не заметили? Или они числились проформы ради? Без этого не оформили бы ISBN? Ну, так дайте себе труд пролистать рукопись, вы же за нее отвечаете своей подписью.

Потому что, если бы пролистали, хоть первых несколько страниц, то либо перепахали всю книжку от начала и до конца, либо она вообще не увидела бы свет.

Но польза от этой книги, конечно, есть. И огромная. Почитаешь ее, и сладкая уверенность в собственном языковом и литературном изяществе уже не покинет тебя.

Никогда.

27 сентября 2011 г.