Кто придумал книжки-раскраски?

И для кого?

Ответы на эти вопросы вполне очевидны: книжки-раскраски придумали взрослые  для детей.

Зачем придумали?

Чтобы было проще и удобнее. И – красивее. Потом в смысле…

Для каких детей?

Для тех, кто не умеет либо не хочет рисовать. Ведь так?

А теперь, покажите мне ребёнка, который не умеет или же не хочет рисовать.

Все дети от рождения обожают рисовать, лепить, танцевать – творить одним словом, ведь в каждом ребёнке заложено то самое, что даётся свыше и определено как ДАР.

Просто, его нужно вовремя раскрыть, помогая ребёнку.

А вот это уже происходит лишь при помощи взрослых.

А им однажды пришло в голову снабдить ребёнка не красками и карандашами и чистыми листами бумаги, а бесцветным чужим, ограниченным пространством, со строго обозначенными  контурами, где солнце должно быть – жёлтым, небо – синим, а трава – зелёной.

Именно – бесцветным, а не чёрно-белым, потому что чёрно-белое  таит в себе столько оттенков, столько цвета и настроения, что запросто может поспорить с цветным и не просто поспорить, а  одержать победу в этом споре.

Чёрно-белая фотография – лучшее тому подтверждение, как и чёрно-белое кино.

Многие фильмы о войне – чёрно-белые, но так уж устроены мы, что воспринимаем всё в цвете, если сняты эти фильмы настоящими знатоками своего дела, а роли сыграны актёрами так, словно прожиты.

И сколько бы раз не смотрели мы «Балладу о солдате», «Летят журавли», «А зори здесь тихие…», «В бой идут одни старики», «Офицеры»,  сколько бы лет не отдаляло нас от тех  страшных и кровавых дней,  мы – плачем, так плачем, будто сами пережили ту войну.

   Но выросли прилежные детки из коротких штанишек и сменили книжки-раскраски на фильмы, снятые с любовью, снятые с бережным отношением к памяти павших и к тем, кто выжил.

И показались фильмы эти вчерашним деткам недостаточно яркими. И в самом деле…

Они же привыкли, чтобы всё –  по правилам. И раскрасили…

Солнце – жёлтым, траву – зелёным, а небо – синим.

А кровь  –  красным...

А в чёрно-белом кино и так всё понятно. Уж о том, какого цвета кровушка, наш народ знает не понаслышке.

Но взялись за дело господа-маляры, да простят меня представители сией достойной и очень нужной профессии за то, что употребила слово в уничижительном значении, и всё раскрасили.

Чтобы правдоподобнее было.

Сейчас ведь принято громко кричать, о том, как на самом деле это было.

Вот только раскрашенные фашисты оказались ничуть не страшнее фашистов чёрно-белых – нутро у них чёрное и сами они – коричневые, как не раскрашивай.

Да и страх этот не настоящий и кратковременный. Такой себе сиюминутный «ой, боюсь-боюсь!», примерно, как от просмотра современных фильмов о той войне, в которых всего много: оторванных  конечностей человеческих, внутренностей вывороченных, на гусеничные траки намотанных, крови человеческой….

Нет только самого главного в этих новых фильмах – правдивости и ощущения настоящей беды, настоящего страха, ужаса и горя, чем и является по сути своей любая война.

А это ощущение возникает от количества оторванных ног и рук,  не от вывороченных кишек, не от пёстро-кровавой панорамы бранного поля.

Играют мальчики в войну…

Вот и всё, что можно сказать о современных «страшилках» на тему о том, как это было.

Но эти мальчики ( среди которых, впрочем, есть и убелённые благородными сединами мэтры от кинематографа, и оттого ещё досаднее ) хотя бы попытались что-то сделать, в отличие от тех, которые просто взяли и раскрасили старые чёрно-белые фильмы, раскрасили, как  книжку-раскраску.

Да ещё успели вовремя – к очередному празднованию дня Великой Победы –  порадовать ветеранов.

Только ветераны и без раскраски знают, какого цвета кровь, даже если кровь эта чёрно-белая.

Сколько стоит раскрасить один чёрно-белый фильм, знает кто-нибудь?

Может быть, лучше деньгами, господа, извините за меркантильность.

Может быть, лучше действительность «раскрасить»? Сейчас без денег это, увы, никак

Ту самую действительность, в которой живут сегодня воины-освободители и победители, живут так, как  не подобает жить победителям.

Не подобает существовать на нищенскую пенсию и на государственную субсидию – читай – подачку, иначе эту мизерную, унизительную сумму и называть нельзя.

Да и её ещё не так просто получить.

Сколько  им приходится выстаивать в очередях, сколько бумажек собрать нужно, чтобы доказать то, что порой вполне очевидно.

Хамство чиновников различных кабинетных категорий отпускается каждому ветерану незамедлительно, как бонус – с этим проблем нет.

Зато со всем остальным…

А их с каждым днём всё меньше и меньше – возраст и время сегодня против них.

А если бы в доме работал лифт, и летом бы не отключали горячую воду, а зимой бы радиаторы центрального отопления были горячими, глядишь – и протянули бы ещё пяток-другой лет…

Но вспоминают о них власть предержащие в лучшем случае два раза в году: телеканалы в очередь за месяц выстраиваются – маловато в живых-то участников войны, таких, кто действительно «порох нюхал», в мэрии продуктовые наборы готовят, на так называемых «привалах» полевая кухня дымит, и фронтовые сто граммов отпускают.

А как они живут все остальные дни после празднования дня Победы и – до следующего?

Как выживают среди бездушных нуворишей-воротил, где и более крепким и молодым выжить непросто?

На раскраску фильмов о войне было затрачено немало денег, немало времени.

А сколько было затрачено тепла?

Внимания?

Уважения?

А ветераны нуждаются сегодня во всём этом, нуждаются, как никто другой.

Они, прошедшие через мясорубку, длившуюся тысяча четыреста восемнадцать дней, и уцелевшие в ней.

Они, знающие как никто из последующих поколений, рождённых в мирное время и на свободной земле, что кровь всегда красного цвета – даже если она – чёрно-белая.