МИХАИЛ  КУЗЬМИН

         ***

Вы думаете, я влюбленный поэт?

Я не более, как географ...

Географ такой страны,

которую каждый день открываешь

и которая чем известнее,

тем неожиданнее и прелестнее.

Я не говорю,

что эта страна — ваша душа,

(еще Верлен сравнивал душу с пейзажем)

но она похожа на вашу душу.

Там нет моря, лесов и альп,

там озера и реки

(славянские, не русские реки)

с веселыми берегами

и грустными песнями,

белыми облаками на небе;

там всегда апрель,

солнце и ветер,

паруса и колодцы,

и стая журавлей в синеве;

там есть грустные,

но не мрачные места

и похоже,

будто когда-то

беспечная и светлая страна

была растоптана

конями врагов,

тяжелыми колесами повозок,

и теперь вспоминает порою

зарницы пожаров;

там есть дороги

обсаженные березами

и замки,

где ликовали мазурки,

выгнанные к шинкам;

там вы узнаете жалость

и негу,

и короткую буйность,

словно весенний ливень;

малиновки аукаются с девушкой,

а Дева Мария

взирает с острых ворот.

Но я и другой географ,

не только души.

Я не Колумб, не Пржевальский,

влюбленные в неизвестность,

обреченные кочевники,—

чем больше я знаю,

тем более удивляюсь,

нахожу и люблю.

О, янтарная роза,

розовый янтарь,

топазы,

амбра, смешанная с медом,

пурпуром слегка подкрашенная,

монтраше и шабли,

смирнский берег

розовым вечером,

нежно-круглые холмы

над сумраком сладких долин

древний и вечный рай!

Но, тише...

и географу не позволено

быть нескромным.

Где слог найду, чтоб описать прогулку,

Шабли во льду, поджаренную булку

И вишен спелых сладостный агат?

Далек закат, и в море слышен гулко

Плеск тел, чей жар прохладе влаги рад.

Твой нежный взор, лукавый и манящий,-

Как милый вздор комедии звенящей

Иль Мариво капризное перо.

Твой нос Пьерро и губ разрез пьянящий

Мне кружит ум, как "Свадьба Фигаро".

Дух мелочей, прелестных и воздушных,

Любви ночей, то нежащих, то душных,

Веселой легкости бездумного житья!

Ах, верен я, далек чудес послушных,

Твоим цветам, веселая земля!

 *** 

Глаз змеи, змеи извивы, 

Пестрых тканей переливы, 

Небывалость знойных поз... 

То бесстыдны, то стыдливы, 

Поцелуев все отливы, 

Сладкий запах белых роз... 

Замиранье, обниманье, 

Рук змеистых завиванье 

И искусный трепет ног... 

И искусное лобзанье, 

Легкость близкого свиданья 

И прощанье чрез порог.

Как девушки о женихах мечтают,

Мы об искусстве говорим с тобой.

О, журавлей таинственная стая!

Живых полетов стройный перебой!

Обручена Христу Екатерина,

И бьется в двух сердцах душа одна.

От щек румянец ветреный отхлынет,

И загораются глаза до дна.

Крылато сбивчивое лепетанье,

Почти невысказанное «люблю».

Какое же влюбленное свиданье

С такими вечерами я сравню!

         ***

Как люблю я, вечные боги,

прекрасный мир!

Как люблю я солнце, тростники

и блеск зеленоватого моря

сквозь тонкие ветви акаций!

Как люблю я книги (моих друзей),

тишину одинокого жилища

и вид из окна

на дальние дынные огороды!

Как люблю пестроту толпы на площади,

крики, пенье и солнце,

веселый смех мальчиков, играющих в мяч!

Возвращенье домой

после веселых прогулок,

поздно вечером,

при первых звездах,

мимо уже освещенных гостиниц

с уже далеким другом!

Как люблю я, вечные боги,

светлую печаль,

любовь до завтра,

смерть без сожаленья о жизни,

где все мило,

которую люблю я, клянусь Дионисом,

всею силою сердца

и милой плоти!

         ***

Как странно,

что твои ноги ходят

по каким-то улицам,

обуты в смешные ботинки,

а их бы нужно без конца целовать.

Что твои руки

пишут,

застегивают перчатки,

держат вилку и нелепый нож,

как будто они для этого созданы!..

Что твои глаза,

возлюбленные глаза

читают "Сатирикон",

а в них бы глядеться,

как в весеннюю лужицу!

Но твое сердце

поступает, как нужно:

оно бьется и любит.

Там нет ни ботинок,

ни перчаток,

ни "Сатирикона"...

Не правда-ли?

Оно бьется и любит...

больше ничего.

Как жалко, что его нельзя поцеловать в лоб,

как благонравного ребенка!

          ***

Когда утром выхожу из дома,

я думаю, глядя на солнце:

"Как оно на тебя похоже,

когда ты купаешься в речке

или смотришь на дальние огороды!"

И когда смотрю я в полдень жаркий

на то же жгучее солнце,

я думаю про тебя, моя радость:

"Как оно на тебя похоже,

когда ты едешь по улице людной!"

И при взгляде на нежные закаты

ты же мне на память приходишь,

когда, побледнев от ласк, ты засыпаешь

и закрываешь потемневшие веки.

          ***

Люди видят сады с домами

и море, багровое от заката,

люди видят чаек над морем

и женщин на плоских крышах,

люди видят воинов в латах

и на площади продавцов с пирожками,

люди видят солнце и звезды,

ручьи и светлые речки,

а я везде только и вижу

бледноватые смуглые щеки,

серые глаза под темными бровями

и несравнимую стройность стана,-

так глаза любящих видят

то, что видеть велит им мудрое сердце.

        ***

Кем воспета радость лета:

Рощи, радуга, ракета,

На лужайке смех и крик?

В пестроте огней и света

Под мотивы менуэта

Стройный фавн главой поник.

Что белеет у фонтана

В серой нежности тумана,

Чей там шепот, чей там вздох?

Сердца раны - лишь обманы,

Лишь на вечер те тюрбаны

И искусствен в гроте мох.

Запах грядок прян и сладок,

Арлекин на ласки падок,

Коломбина не строга.

Пусть минутны краски радуг -

Милый, хрупкий мир загадок,

Мне горит твоя дуга!

        ***

Мне не спится: дух томится, 

Голова моя кружится 

И постель моя пуста,— 

Где же руки, где же плечи, 

Где ж прерывистые речи 

И любимые уста?.. 

Одеяло обвивало, 

Тело знойное пылало,  

За окном чернела ночь... 

Сердце бьется, сухи руки. 

Отогнать любовной скуки 

Я не в силах, мне невмочь... 

Прижимались, целовались, 

Друг со дружкою сплетались, 

Как с змеею паладин... 

Уж в окно запахла мята, 

И подушка вся измята, 

И один я, все один...

        ***

Находит странное молчание

По временам на нас,

Но в нем таится увенчание,

Спокойный счастья час.

Задумавшийся над ступенями,

Наш ангел смотрит вниз,

Где меж деревьями осенними

Златистый дым повис.

Затем опять наш конь пришпоренный

Приветливо заржет

И по дороге непроторенной

Нас понесет вперед.

Но не смущайся остановками,

Мой нежный, нежный друг,

И объясненьями неловкими

Не нарушай наш круг.

Случится все, что предназначено,

Вожатый нас ведет.

За те часы, что здесь утрачены,

Небесный вкусим мед.

          ***

Под вечер выйдь в луга поемные,

На скошенную ляг траву...

Какие нежные и томные

Приходят мысли наяву!

Струятся небеса сиянием,

Эфир мерцает легким сном,

Как перед сладостным свиданием,

Когда уж видишь отчий дом.

Все трепетней, все благодарнее

Встречает сердце мир простой,

И лай собак за сыроварнею,

И мост, и луг, и водопой.

Я вижу все: и садик с вишнями,

И скатертью накрытый стол,

И облако стезями вышними

Плывет, как радостный посол.

Архангельские оперения

Лазурную узорят твердь.

В таком пленительном горении

Легка и незаметна смерть.

Покинет птица клетку узкую,

Растает тело... все забудь:

И милую природу русскую,

И милый тягостный твой путь.

Что мне приснится, что вспомянется

В последнем блеске бытия?

На что душа моя оглянется,

Идя в нездешние края?

На что-нибудь совсем домашнее,

Что и не вспомнишь вот теперь:

Прогулку по саду вчерашнюю,

Открытую на солнце дверь.

Ведь мысли сделались летучими,

И правишь ими уж не ты,—

Угнаться ль волею за тучами,

Что смотрят с синей высоты?

Но смерть-стрелок напрасно целится,

Я странной обречен судьбе.

Что неделимо, то не делится;

Я все живу... живу в тебе.