ИРИНА  ВАСИЛЕНКО

                                      Просто быть – без наград и амнистий…

…Кто-то сказал однажды, что грусть – синего цвета…

Кто и когда – теперь уже не важно, важно только то, что это правда.

Тихая, щемящая, светлая метерлинковская – как Синяя Птица – всегда с тобой, в тебе. Даже – в редкие минуты радости, которые ещё иногда случаются.

Прочтёшь несколько строк, и синева тебя окутает и околдует, и откроет перед тобой мир, наполненный образами из дней и ночей, так похожих на твои, и стихи эти теперь будут жить «золотясь внуривенно».

Там остывающий кофе и Метерлинк и кошка, свернувшая клубочком на коленях, и мгновения, расшитые «золочёным шитьём»  – всё говорит о том, что  сумрак не страшен – ведь в сердце горит свеча… В этом мире легко «просто быть... Без наград и амнитстий…».

Дорогие друзья, я приглашаю вас в удивительный мир поэзии Ирины Василенко.

               Сто лет одиночества

[реквием по надежде]

Осенние листья летят вместо писем в Макондо.
Сто лет одиночества. В двери лишь ветер стучится.
Наивная память о прошлом твердит сумасбродно,
Но ты понимаешь: уже ничего не случится.

Уже ничего, ничего, ничего не поможет:
Ни в книге закладка на самой любимой странице,
Ни капли дождя, что ознобом ударят по коже,
Ни чьи-то шаги по скрипящей от мук половице.

И будет свеча догорать в одиночестве тусклом,
Ты в зеркало бросишь усталое тихое «prosit!»,
Свернётся калачиком, выгорит прошлое углем,
А та, что любила, стихи свои [в небо] забросит.

1.
...А ты убиваешь молчанием, и я тону в тишине. Я сказкой кормлю отчаянье, я птицей бьюсь в западне. Кидаю смешные строчки под ноги тебе - лови! но тянутся дней цепочки, и губы уже в крови...

Молчание - как лавина.
Молчание - как стена.

Ну что же ты, ну, ирина!!!
дыши.

будет жизнь полна прекрасных_иных_сюжетов, божественной чепухи..! ты вымолишь сто секретов

и выбросишь вон стихи.


2.

Что осталось? Немного. Но этих сокровищ не счесть:
Чашка кофе с утра, профиль в тоненькой рамке,
Два альбома Дали, Метерлинк - и надменная спесь
петербургских проспектов в гранитной огранке.

Что ушло? Прочь, не стоит о том вспоминать,
Потому что осталось всё то, что бесценно:
Тихий свет вечеров, потайная печать,
И стихи, что живут, золотясь внутривенно.

Девочка, дрянь, королева и вольная птица

Спи, моя девочка. Это всего лишь беда.
Спрячься, как в детстве, в свой сон, где тепло и уютно.
Ночь что-то шепчет, бормочет негромко и чудно –
И растворяет обид и невзгод холода.

Спи, королева. Ты выше – а значит, одна.
Ты научилась осанку держать и корону.
Но не всегда оставалась верна эталону –
И беззащитность сегодня так многим видна.

Спи. Ты не ангел… И хочется так иногда
Маленькой дрянью надменно в лицо усмехнуться,
Туфелькой лёгкой, не глядя, в кого-то швырнуться,
Чтоб на кусочки рассыпалась пылью беда.

Спи, моя птица. Обрушилось небо. Финал.
Некуда рваться, и крылья уставшие давят.
Это так просто: тебя вознесут и – ославят.
Правит предательство пошлый и мелочный бал.

Спи, просто спи, завернувшись в свой собственный мир.
Девочка, дрянь, королева и вольная птица.
Всё ещё будет: вернётся, сожжёт, повторится.

…Ночь, как аптекарь, готовит надежд эликсир.

В городе N

В городе N тихо плавится лето, обрывки снов унося с собой.
Дни, как подкинутая монета, в руку ложатся не той стороной.
Ты затерялась в своих вокзалах, в рифмах, в отчаянных виражах…
Те, кто когда-то – на пьедесталах, ныне и присно – забыты. швах.

В городе N кто-то вылил масло, Аннушке – поздно! – уже не спастись.
Повесть дописана, счастье угасло. Всё так банально. Молчи и сожмись.
Если вокруг обступает сумрак, главное – в сердце зажечь свечу,
Жизнь проглотить, что горька, как микстура, и научиться ходить по лучу.

В городе N ночью бродят сказки, ты не тушуйся – поверь, прими.
Видишь – твой Кай, доставай салазки, досыта нежностью день накорми,
Чтобы растаяли лёд и чёрствость, чтобы рассыпался злой навет –
Лишь навсегда позабудь про хлёсткость слов, что окрашены в чёрный цвет.

В городе N зеркала туманны, кофе горчит и горчат слова.
Это провинция, где капканы странно похожи на кружева.
Где перемешаны, как в коктейле, сплетни, дороги и чудеса,
Где укрывают, как при обстреле.
Радуйся, детка: пока – жива.

И кто-то тебя костерит, ругает, полощет имя, как простыню…

И кто-то тебя костерит, ругает, полощет имя, как простыню.
А ты, надменно ведя бровями, ни в грош не ставишь всю их грызню.
Смешливо смотришь на лица-маски: опять, скрываясь, кого-то пнёт?
Тебе их жалко - у них есть жало, вот только осы не носят мёд.

С тобою – утро, корицы привкус, горчащий кофе и тёплый взгляд
Ты засмотрелась опять на небо, в котором рифмы, смеясь, шалят.
Добавишь в кофе щепотку соли, добавишь в будни глоток шабли…
Пусть мир – как книга, где на страницах – излом сюжетов картин Дали -

Ты в Зазеркалье, и хрупок воздух, но кто-то держит твою ладонь.
И кто-то рядом, и всё надёжно: свеча не гаснет, горит огонь.
Взрывает время мосты и стены - и чью-то глупость развеет в прах.
Ты замираешь в Его ладонях, и бьётся сердце в Его руках.

          Научиться бы жить

Научиться бы жить лишь сегодняшним днём,
Без вчерашних обид и заученных истин.
Вышивая мгновенья золочённым шитьём,
Заполнять свои дни только светом лучистым.

Научиться бы не замечать подлецов,
Верить в то, что согрет этот мир состраданьем.
Говорить на излюбленном из языков –
Том, в котором рифмуется всё с пониманьем.

Научиться молчать о любви и тоске,
Позабыть про нелепость разлук, расставаний…
Научиться собой быть и в каждом штрихе
Принимать всё, как есть – без потерь и роптаний.

Обучи нас, Всевышний, науке наук –
Не валяться в грязи, не кичиться, что чистый…
Подари нам тепло чьих-то преданных рук…
Разреши просто Быть – без наград и амнистий.

 Реинкарнация прошлого. Кадры.

 Мы себя загоняем в будни,
В суету, в лёгкий флирт, в дела…
Наши игры так безрассудны,
И мечты сожжены дотла.

Ни к Иисусу/Аллаху/Кришне –
В никуда, ни к кому, в ничто
Унеслось всё, что было лишним,
(…что дарило жизнь и тепло)

Я вдохну аромат «Kenzo»
И уткнусь в своей памяти плёнку
Помнишь, ты подавал манто
И плечо целовал рысёнку?...

Тот рысёнок давно подрос,
Но охотник всё бродит рядом.
И сквозь веточки абрикос
Наблюдает смешливым взглядом.

Затихает рассветный блюз,
И уже чуть слышны аккорды...
Минус. Минус. И снова – плюс:
Как банальны у жизни коды…!

 Импровизация.Слушая Чарли Паттона.

(Пино-гри…стаккато и мягкий септ…)

Я поставлю музыку. Джаз, самый грустный блюз…
Пусть в потёмках бьются о сердце неровно звуки…
Этот мир так хорош – и вот это, конечно, плюс...
Ну, а минус – то, что жить в нём нельзя без муки.

Расскажи мне про дальние страны и мраморный грот,
Про закат, траву и тепло – чтоб не зябли руки,
Про рассвет на крыше, про книги и бергамот…
Пусть наполнят сердце грустного блюза звуки.

(Пино-гри…стаккато и мягкий септ…)

Если ночь так легка, нежна - по канонам душ -
(Или просто по Фитцджеральду), ты её запомни –
 И укрой теплом от несносных январских стуж,
Пусть не будут звуки в этой ночи бездомны.

А пока этот джаз всё звучит, звучит,
И дыханье сбивая, уводит лестница в небо,
Даже мир за окном, не мешая тебе, молчит,
Даже я согреваюсь и музыке верю слепо.

(Пино-гри…стаккато и мягкий септ…)

            Королева

За минуту до вторника память нелепа.
Ночь молчит горячо. Передёрнет от гнева
наших бывших богов… Что им – зрелищ и хлеба?!
(ты пьяна, королева…)

нет уже ничего – ни любви, ни печали,
только привкус обмана и отблески блефа.
Ах, какой ерундой твои дни штамповали!
(всё отбрось, королева…)

Замок твой – из песка. Паутина забвенья,
Чей-то голос далёкий, фотография – слева…
И надменная тяжесть холодного чтенья….
(отрекись, королева…)

В вересковые заросли звёзды упали.
Ты уже не позволишь ни скуке, ни мгле,
Чтоб они о былом прямо в сердце шептали!..
(всё ушло, короле…)

нет былых королей.

          Из прошлой жизни

Разучилась прощать. Научилась прощаться.
На холодных листках без следа исчезать.
И доверчиво в чьё-то плечо утыкаться,
И с размаху слова, что резки, шлифовать.

Я ещё не ушла – не в себя и не в прозу,
В приоткрытую дверь тёплый падает свет…
Ждёт на окнах рассвет, чтобы кто-то без спросу
На безмолвную тишь снял постылый запрет.

Я меняясь, меняю: стихи – на объятья,
На непрошенный круг рук и взглядов чужих.
….Лишь браслеты чуть-чуть задрожат на запястьях,
Вспомнив вкус поцелуев и строчек твоих.

             Этот город забыт

Этот город забыт и закрыт на глухие запоры.
Ты живёшь без него, без заломленных в горечи рук.
На оконном стекле дождь рисует сырые узоры,
Прикасаясь к стеклу, он бормочет чуть слышно: «тук-тук…»

Или это твоё ни к чему не пригодное сердце
Отбивает свой ритм, о банальности будней твердя -
/никуда не уйти/ никогда не забыть/ не согреться/

…Я люблю этот город – такой одинокий, как я.

             Добрый вечер, Алиса…

Добрый вечер, Алиса…

Сгущается тьма.
За окном облетают осенние листья.
А вокруг – только небо. Ни звонка, ни письма.
Что ж…наверно, сюжет не получит развитья…

Добрый вечер, Алиса…

А помнишь, в апреле – тепло?
Пьяный ветер трепал твои ласково щёки.
И в душе, и в природе вдруг всё расцвело,
Ты забыла про – Богу? судьбе ли? – упрёки.

Добрый вечер, Алиса…


Всё будет – и счастье – в ладонь,
И простые-простые слова про…Ты плачешь?
Это просто соринка. Былого не тронь.
Обещаю: всё будет, как ты пожелаешь.

Добрый вечер, Алиса…


Заварить тебе чай?
А, быть может, всё бросим – и в тёплые страны?
В дирижабль гусей поскорей запрягай,
И к чертям колебанья-сомненья-стоп-краны!

Добрый вечер, Алиса…

Ну, вспомни, родная:
Ты когда-то любила рассвет и про «доброе утро» слова.
Улыбалась, чудила, и «платьица новые шила». Напевая,
Варила наш кофе. И были все беды тебе – трын-трава.

Добрый вечер, Алиса…

А помнишь – в бокалах плескался коньяк,
И горела свеча, темноту раздвигая упрямо.
Нам казалось, что жизнь – это просто весёлый пустяк,
И нам быть в ней всегда лишь принцессами и королями.


 – Да? Плескался коньяк? Как сияла свеча, догорая…!!!


– Утро. Доброе утро, моя дорогая.

АЛИСЕ. Искусство перевёртышей.

Улыбайся, читай Вознесенского - вслух,
Вспоминай до озноба про питерский ветер,
Заглуши этот в сердце неистовый стук,
Поменяй все местами - легко, на рассвете.

Преврати в смех внезапно пришедшую боль,
Измени, как трагедию в фарс, без оглядки.
Позолоту иллюзий бесстрашно уволь,
Из стихов и из жизни все выбрось закладки.

Вдох не в такт? жизнь не в слог? Не беда,
не хандри. Перемелется всё, потеплеет когда-то…
Утечёт как песок, как сквозь пальцы вода
Эта скверная боль, что в ладони зажата.

Попытайся хранить, и беречь, и любить,
И стирая прошедшего швы и помарки,
Научиться попробуй читать и ценить
Между сказанных слов – золотые ремарки…

Умереть и жить дальше…

Быть сильной. Научиться ремеслу –
Лепить из пустоты мечты и звёзды.
Самой себе, смеясь, дарить хвалу,
Самой себе проставить все зачёты.

Глаза закрыв, поверить в чудеса…
Алисою из мудрых детских сказок
Закутаться в иллюзии шелка,
На мир смотреть легко и ясноглазо.


И верить в то, что мир вокруг тебя
Слагает только добрые сюжеты.
……Не обернуться, тихо уходя,
На огонёк зажжённой сигареты………

***

Петербургское время в ладони осыпалось медью,

Жёлтым цветом листвы, ароматом вчерашних потерь.
Нас окутала осень разлуки незримою сетью,
Нам открыла она в не-любовь уходящую дверь.


Мы упрямо в себе убивали способность к дыханью,
и меж реплик заглавных героев, иуд и шутов
Затерялись в словах, растворились - и по умолчанью
Превратили свой мир в зазеркалье без бурь и штормов.


Мы другие?!.. Нам хочется свежего воздуха, света,
Нам по крышам гулять и с звездою легко флиртовать!..
Ведь над нами - смеётся ли? плачет? - над Питером небо,
Повторяя, как мантру: лишь любящий - может дышать.

                                                                                                                 А.М.

…затопила хандра осенняя, и увязла я в ней - весной. Серый призрачный мокрый город отозвался во мне бедой. Я ещё живая - и изредка улыбаюсь, шучу, смотрю - в зеркала, и в глаза, и в прошлое, где кого-то ещё люблю. Словно мантру, шепчу отчаянно: неужели одна зола там, где где-то меня от горестей укрывали твои крыла?..

Заклинаньем: мне б в Питер выбраться, надышаться бы им сполна, чтоб забрала хандру и горести ледяная невы волна. Постоять на мосту, поплакаться, тихо с городом поговорить... и горячечной этой малости мне довольно - чтоб дальше жить. Береги этот город сумрачный, надышись им (и за меня), я приеду - к себе и к Питеру…

Этот город им не отнять.

Вылечи меня от немоты,
От глухой печали вечеров,
От банальных и ненужных слов,
От разлук меня обереги.

Вылечи - надеждою укрой,
Разомкни случайностей кольцо,
Не умножь потерь моих число,
Защити от горя за спиной.

Обучи несуетным словам,
Оберни доверия теплом,
Немоту расплавленным свинцом
Не сливай под ноги площадям.

Вылечи меня от суеты,
Вылечи от тех, кто не со мной,
Научи быть мудрой и земной,
Разреши с Всевышним быть «на ты».

От тоски, невежества, толпы,
От обид и слёз меня избавь.
Крылья надо мной свои расправь,
Излечи меня от тех, кто - Был.