ИРИНА   ТУЛЬСКАЯ

  Так уж повелось, что в минуты радости и в горькую годину, обращаем мы взор свой к небесам. 

И происходит это всё чаще и чаще, потому что пытаемся отыскать что-то безвозвратно утраченное.

И вспомнить, что же это, такое важное, без чего жизнь наша превращается в обычное существование.

А ещё раньше – в детстве – просто оттого что  хотелось взлететь…  и летела детская душа за  взглядом.

Память спит в каждом из нас. О том времени, когда небо было ближе, когда язык дождя и снега, птиц и цветов, деревьев и трав, был понятен каждому, а не только детям.

Беспокойно и неуютно тому, кто об этих временах помнит, в ком сохранились ещё крупицы живого Слова.

Совсем худо тому, кто всё забыл.

От неуюта и непокоя рождаются  стихи, после которых так и хочется припасть  «…к небу взглядом» и вспомнить, и взлететь, и заглянуть в себя.

Кто знает, может быть так напоминает о себе древнее знание, спящее в нас.

Дорогие друзья, Ирина Тульская на Авторских страницах Diligans!

  У неё всё чрезмерно, не как у людей...

                                                                  Ларисе

У неё всё чрезмерно, не как у людей:
Слишком длинная юбка, но тонко бельё.
Ежедневно роится с полсотни идей
В тёмно-русой прелестной головке её.

Например: не пора ли освоить санскрит…
И она только ноты хранит в тайнике,
И в дожди с водосточной трубой говорит
На понятном двоим, жестяном языке.

К ней приносят росу и рассвет – воробьи,
Залетая сквозь форточку в тесную тьму,
Чтоб доверить ей звонкие сплетни свои.
А она не расскажет о них никому.

И надеется – будет счастливой стезя
С чудаком, у которого сотни идей,
Понимающим: жить без санскрита нельзя…
Потому что – тоскливо, и как у людей!

  Тебе не пьётся и не спится...

Тебе не пьётся и не спится,
И каждый день – Бородино,
И у друзей такие лица,
Как будто им не всё равно.

Пусть за окном щекочут ели
То облака, то пуп земли,
Мы тайной смерти овладели,
А тайной жизни – не смогли.

Но, припадая к небу взглядом,
Опять подумаешь, простак,
Что если делать то, что надо,
То проживёшь не абы как!

        И выпал снег...

И выпал снег, явившись ниоткуда,
Смешав пространства неба и земли.
Он был везде, Рождественское чудо,
Которого дождаться мы смогли!

Исчезли двор, скамейки, сквер, дорога,
Невзрачный ряд фонарных серых тел.
Снег шёл и шёл, и мягкой лапой трогал
Всё то, что серым видеть не хотел.

Он скрёбся в дверь, шурша, по окнам шарил.
Казалось нам, что белое – навек...
А Бог встряхнул Миров хрустальный шарик,
Подумав: люди скажут – "выпал снег!"

         Люди-птицы

Знать об этом смертным не годится,
Но в саду за ласковым ручьём
Есть шалаш, который люди-птицы
По весне построили вдвоём.

Всё у них, счастливчиков, в порядке:
В мыслях тишь, на душах благодать!
Поутру нарвут клубники с грядки
И – давай по-птичьи щебетать.

Нам вникать в их трели нет причины:
Не помогут делу словари,
Если ты не птица, а мужчина,
Я – матрона, сколь себе ни ври!

Не поспоришь с фактами, хоть тресни:
Мы давно от сказки вдалеке!
А когда-то тоже пели песни
На родном – на птичьем – языке…

   Российская глубь лесная...

Российская глубь лесная, 
Родные места былинные,
Я буду скучать и, знаю,
Писать тебе письма длинные,

Просить у зелёной чащи
Спасенья души, приюта ли,
Да каяться горше, чаще,
Что бесы меня попутали.

Откликнись звериным следом,
Речушкой, где щучья вотчина,
И, может, вернусь, приеду!
Пока ещё жизнь не кончена…

   В земном раю, где солнечные пятна...

В земном раю, где солнечные пятна –
Невинный штрих к гармонии Вселенной,
Казалась смерть почти невероятной,
А жизнь – большой и необыкновенной.

Вплетался день в доверчивые прядки
Черёмухой распущенных соцветий,
Был полон дом, а в мире – всё в порядке,
И чистым приходил от речки ветер.

На грядках озабоченные куры
Искали то ли зёрен, то ли клада...
Бабуля их гоняла: "Кыш, петлюра,
Вот вечно нос суют – куда не надо!"

А дед шутил, разбрасывая просо
На зов бегущим крохотным цыплятам:
"И внучкин нос здесь крутится не просто,
Наверно тоже в чём-то виновата!"

Никто не рвал чужой души на части,
Не бились чашки, плыли небом птицы.
И Божия коровка мне за счастьем
Летела каплей! Чтобы возвратиться...

  Речка Шоша, лес, малина...

Речка Шоша, лес, малина,
Отцветает медуница.
Папа, удочку закинув,
Над водою наклонится:
– Глянь-ка! Видишь? Омут! Страшно?
А за ним, над кручей справа – 
Ёлки-крыши, сосны-башни,
Где зверья живёт орава.
Есть там уж, лисица, ёжик…
Колокольчиком синичьим
Леший дзинькает, и может
Каждый с ним столкнуться лично!
Ниже – зеркало затона.
Далеко! Для глазок зорких!
Жизнь везде, определённо:
В каждой луже, в каждой норке!

Лезу в воду тихой сапой…
Луг от пчёл гудит, не кошен.
И… проснусь! Ну, где ж ты, папа?
Лес,
         малина,
                        речка Шоша?

   Где-то там, по замкнутому кругу...

Где-то там, по замкнутому кругу,
В снежной заплутавшие пыли,
Ходят, предназначены друг другу,
Люди, что друг друга не нашли.

Может, не достигшая финала,
Сколько упований ни готовь,
Тех двоих случайно не узнала
Вьюгой ослеплённая любовь?

Или проскочил не между теми
Фейерверк божественных огней,
И не зря дожёвывает время –
Бремя, не доставшееся ей?

Может быть, теперь его забота:
Всё расставить по своим местам?

Говорят – любовь встречает кто-то
Иногда, за снегом… Где-то там…

      История о звёздных серёжках

Звёзды ей с неба достал, сделал серьги: носи, мол!
Прежде хороших, как ты, никогда не встречал!
Долго махала вослед, а в ушах её – символ
Вечной любви – освещал опустевший причал.

Он не вернулся назад…У подобных историй –
Скучный финал: позабыл, корабля не сберёг…
Ждущему разницы нет, и беснуется море,
Звёздные блики топя, будто пару серёг.

Изредка ночью сюда прилетают Плеяды –
Потанцевать без помех на морском берегу.
Дразнят друг дружку, смеясь:
                                   – Ах, звезды мне не надо…
Плачут, по ком-то скорбя:
                                   – Без тебя не могу…

Перетекая из тьмы через синее в алый,
Утром у края земли притулится волна…
Именно здесь, меж камней, я звезду увидала!
Чуть наклонилась. Она? Нет, серёжка! Одна…

          Кошачье

Меня убили на закате,
А в небе, высушенном смогом,
Господь оправдывался: «Хватит!
И девять жизней – слишком много!»

Я ничего о нём не знала,
Кормёжку путая с обедней,
Но девять жизней – слишком мало,
Когда девятая – последней.

Водитель вышел, злой и потный,
Поковырял в колёсах палкой
И сплюнул: «Вон ведь как, животный, 
Сам виноват! А вроде – жалко…»

         Поэма о любви

Они друг с другом просто переспали?
Нет, всё не так: она его любила!
К утру засуетилась – не пора ли
До дому двигать: «Ты проводишь, милый?»

В дверях вздохнула: «Ладно, путь не близкий...
Но кошка ждёт и есть, наверно, хочет…»
Следов её прощальную записку
Подчистил снег, что начал падать с ночи.

Он встал, допил оставшееся пиво,
Подсел к столу, свободой окрылённый,
И, потянувшись, приступил лениво
К поэме о любви. Неразделённой…

         Поплачь...

Я провожу тебя, как водится:
– Дорожка скатертью!
Бомжиха с взглядом Богородицы
Пошлёт по матери
Меня, а я ей – сотню мятую...
Пускай куражится!
Ведь, может, жизнь её проклятая –
Не то, что кажется.

Куриной лапкою скукоженной
В рукав мой вцепится
И скажет вовсе невозможное:
– Счастливо, дЕвица!
Мне в душу светлые уставятся
Глаза непрошено:
– А дождик – к радуге, красавица!
Поплачь, хорошая…

    Ест меня тоска вторые сутки...

Ест меня тоска вторые сутки…
Рассосётся ль как-нибудь само?
Поутру в трясущейся маршрутке
Сочиняю Господу письмо.

Чтоб во гневе ликом не суровел
(Разбирать каракули – не мёд!),
Вывожу по буковкам: здоровье!
Для кого? Он – умный, Он поймёт…

Сколько мы обид разворошили –
Не помогут Вагин и Леви…
Попрошу мозги!
                             Кому? Страшиле!
Дровосеку – сердце, в нём – любви!

Ты лети, молитва, к Богу на дом,
Мол, подай! Я здесь издалека…
А себе?
                Да ладно…
                               Мне не надо!
Что – тоска…
                       Подумаешь, тоска!

                 Дары

Будней суровую чересполосицу,
Тихих ночей мумиё,
Слово, что птицей на волю запросится
(Всё это – только твоё!),

Ветер, который фальшиво, но – истово
Соло гудит на трубе,
Храм, где не тешат лукавства нечистого
(Всё это – только тебе!),

Ветку, цветущую в пору весеннюю,
Дом, где не хлопнут дверьми,
Веру, что эти дары – во спасение, 
Не обинуясь – прими!

            Австралия

Вот только вчера, и не далее,
Идея созрела во мне:
Давай мы уедем в Австралию,
Авось пригодимся стране!

Прикупим землицы хоть тОлику,
Чтоб всё, что посеем, взошло,
Ехидн, утконосов и кроликов
Бездомных – возьмём под крыло.

Я, в общем-то, женщина видная
(Кто сможет оспорить сие?).
Завидуйте, жители Сиднея,
Счастливой российской семье!

Там будут закаты чудесные,
Свежайшие булки к утру,
На праздник нам граждане местные
Надарят коал с кенгуру.

Зверьё в шелковистые рожицы
С тобой расцелуем, любя,
И ты перестанешь тревожиться,
Что я – далеко от тебя…
-------------------------------
Всё шире становится талия,
Всё чаще – не мил белый свет,
По пятницам снится Австралия,
Где нас, к сожалению, нет.

 P,S.  Ирина Тульская. Родилась, училась. И пыталась писать стихи.  Меняла работы и место жительства. И пыталась писать стихи.  Сейчас живу в Санкт-Петербурге, печаталась  в ряде журналов, альманахах, газетах, совместных сборниках. Недавно появилась  на свет моя первая книга – собственная. По-прежнему пытаюсь писать стихи.

Ссылки на другие ресурсы

http://www.avtorskimgolosom.ru/author.php?part=authors&author=tulskaja

http://stihi.ru/avtor/irk143