Какая из этих дорог ведёт в Рим?

Вам никогда не случалось оказываться на  перекрёстках и задавать подобные вопросы?

Кому задавать?

Себе, конечно же.

Ведь все вопросы, которые мы задаём, адресованы, прежде всего, нам самим.

Такая вот, получается риторика.

   Все эти дороги настолько разные, что порой, сомневаешься, а не сбился ли ты с пути, не шлёпаешь ли по бездорожью.

Тем интереснее было открывать особенность каждой из этих дорог. Космическую, в высшей степени – неземную сущность одной и стихийную, неподвластную, морскую, солёным зноем дышащую – другой; и земную, воплощённую в озорную, смешливую девочку с упрямой челкой и двумя косичками – в третьей, и яркие образы, неторопливо сочащиеся из свежесрезанных сот-верлибров –  в четвертой…

И силуэт Женщины в белых одеждах, струящихся по ветру, молитвенно и скорбно сложившей руки на груди…

И...

Сколько дорог пересекается на перекрёстке?

То, что больше четырёх, понимаешь не сразу, но интуитивно чувствуешь.

Только в прозу можно уйти по одной из них. Впрочем, о прозе разговор особый.

О публицистике, эссеистике, очерках… О прозе художественной…

Сколько же, всё-таки, дорог на этом перекрёстке?

В сущности, перекрёсток этот, есть не что иное, как Роза Ветров.

И ещё, я знаю твёрдо одно, что по какой дороге не шёл бы автор, азимут у него – «не Парнас».

Видишь, падает с неба звезда..

Помнишь…
В полдень застыла весна
в твоих венах болезненно тонких.
Это в слове земном "влюблена"
тень наметилась – росчерком колким.

Помнишь…
Зёрнышком маковым боль
в кружевах потаённой надежды
отыскала глухую юдоль,
обновляя ряды безутешных.

Жребий…
Ворон задумчиво тих –
бросил кто-то на счастье монету,
и полночный, безудержный стих
обозначил святую примету.

Видишь…
Падает с неба звезда,
обжигая гардины тумана,
а над домом твоим борозда
лунным плугом распахана рьяно.

Слышишь…
Где-то волшебный Сверчок
пилигримов сзывает к молитве,
и ложатся на землю парчой
духи слов, разобщённые в битве.

Знаешь…
Мысли бесшумной листвой
опадают порою нелживо,
превращаясь в свирепый прибой
или в кроткое, светлое диво…

            ***

С рассветом незаметно тают сны,
Их мягкий абрис прячется в кровати,
Чтобы однажды, может быть, некстати,
Нарушить ритм полночной тишины.

И закружит безудержно Земля
В узоре паутинном занавески,
А на обоях вмиг проступят фрески,
Сон заполняя вкусом миндаля.

Среди известных профилей вождей,
Поп-музыкантов и телеведущих,
Ты вдруг увидишь – хромоногий грузчик
Застыл случайно у твоих дверей.

А рядом с ним потертый чемодан
Величиною с дом пятиэтажный,
Но если присмотреться, груз - бумажный,
Похожий на картонный барабан.

Мелькают лица позабытых дней,
Звучит чуть слышно "Лунная соната",
А грузчик с пунктуальностью солдата
Бьет в барабан иль по душе твоей.

И стая белоснежных голубей
Засвечивает дни твоей недели,
Но ты, от страха съежившись в постели,
Мечтаешь пробудиться поскорей.

Наутро снов теряются следы,
Их необъятность свернута спиралью,
И скрыты под опущенной вуалью
Суть откровений или знак Судьбы.

             ***

Видений призрачных капель…

В песочнице играет свет
С забавной рыжею малышкой,
И вместе с ним, почти неслышно,
День опыляет пустоцвет
Ее видения.
Сфорцандо.

Она, как все мы, крепко спит,
Хоть сон и кажется реальным.
Над росписью судьбы наскальной
Душа ее стремится в скит,
Но в сотах памяти –
Легенда.
 
Девчушка лепит из песка
Прообраз свой (он ей неведом).
Сулит бесчисленные беды
Тень КалипсО – она близка.
Но где же Одиссей?
Крещендо.

Не спится каменным богам -
Средь белых гор незримый морок,
И вытирает губы Молох,
Пока несется: «Аз воздам»
Под знаменем
Святого бренда.

Видений призрачных капель
По сердцу громко барабанит,
Но где-то там, на чьей-то длани,
Дожди смывают акварель
Пейзажа сна.
Диминуэндо.


СФОРЦАНДО – в музыке динамическое обозначение, предписывающее более громкое исполнение звука или аккорда.

КРЕЩЕНДО – всё громче, с нарастанием силы звука.

ДИМИНУЭНДО – ослабление звука, постепенный переход от громкого звучания к тихому (противоп. крещендо). 

Роса империи

Прозрачный сон.
Под мерный скрип телеги
Бредут к рассвету тысячи людей.
Тень за спиною.
Жажда привилегий
Толкает их на поиски идей.

В пыли дорог
Болиголов-безбожник
Предназначенье выполнить не прочь.
Он неподвижный.
Ждет, пока извозчик
Произнесет: "Телега мне – невмочь!"

Гостит роса
Без права испаренья
На берегах Империи земной.
Дар осиянный.
В приступе забвенья
Зовут его обычною водой.

Течет вода
В словах до боли пленных.
В них запросто бесследно утонуть.
Шум умолкает.
В звуках переменных
Единая, живительная суть.

Прозрачный сон.
В пути мерцают свечи
Желающих не выгореть дотла.
Ночь на исходе.
"Продержитесь!" - шепчет
Росистая и гибкая ветла.

             ***

Если б знать…

Если б знать, какую часть души
пожелают у меня отнять,
я бы попросила у Творца
дольше мою душу подержать
у себя в ладони...

Если б знать, когда по следу Вепрь
понесется в бешенстве за мной,
я бы попросила у Творца
превратить меня в хмельной туман
над безумным страхом...

Если б знать, зачем я здесь живу,
кто мои враги, когда умру,
я бы попросила у Творца
научить меня сквозь слезы петь
о крылатых людях...

              ***

    Не буди меня, милый, до срока…
Не буди меня, милый, до срока…
Сон сегодняшний – мягкой нугой.
Это ветер-бродяга с Востока
Мне принес василек луговой.

И в подрамник для скучных видений,
Мимоходом развеяв тоску,
Бросил, нет, не унылые тени,
А лазури небесной лоскут.

Темно-серые хроники, морок
В синеве растворились густой.
За зеркальным полночным узором –
Тонконогий журавль-аналой.

А за ним мой бессменный Хранитель,
Белых крыльев тугое кольцо.
В его книге – отточенный миттель
Золотистой усыпан пыльцой.

Не зови меня, милый, не надо.
День любовных утех впереди.
Аромат твоей кожи так сладок,

Но сейчас не буди. Не буди...

               ***

Есть равновесья тонкая черта…

 В отмеченном морщинами обличье
Есть равновесья тонкая черта,
Что с юности скрывается с поличным
В стремящихся к признанию сердцах.

Покажется мальцу в пустой забаве
И спрячется за крепостью ребра.
Мальцу ещё гореть мечтой о славе,
Ему ещё в солдатиков играть.

Мелькнёт перед глазами новобранца –
В улыбках офицеров боевых.
Но так надёжен юношества панцирь,
Пока не бьют приказами под дых.

Пока ещё силён душевный искус –

Героем стать – за правду, не за чин.
Пока не актуален тёрпкий привкус
Борьбы за обретение морщин.

В отмеченном морщинами обличье
Есть равновесья тонкая черта.
В ней чей-то путь – короткий и трагичный,
И наших жизней вечная страда. 

Каплей, почти невидимой..

 Ночью,
совсем непрошено,
будто являя милость,
в травы
слеза-горошина
вдруг
со щеки скатилась.

Каплей,
почти невидимой,
к стеблю
приникла нежно.
Горечью
не обидела –
жизни
дала надежду.

Грезит
ребенок сказками,
росами –
травы в поле.
Где-то
теплом заласканным
счастья
без слез довольно… 

***