МАРИНА  ШАПИРО

Вариант выхода из рамок

Кто-то долой из рамок летит — наружу!
Кто-то сидит тихонечко там, внутри.
Я оглянусь однажды и обнаружу,
Что поломались рамки и холст горит,
Вбок потекло лицо, оплывает краска.
Кончено. Вся картина горит огнём.
А подмалёвок держится — слишком вязкий,
И проступает подпись творца на нём.

Не все дороги в Рим ведут 

Где та дорога, которая Рим обещала?
Вот мы идём, и плывём, даже перьями машем,
Но всё равно: «Тут не Рим», — просигналят с причала,
И продолжаем грести, убыстряемся даже.

Разные птицы летели — по-разному пели,
Вдаль паруса отплывали, по-разному горбясь.
В каждой по-разному взрезанной якорной щели
Гулко ползли якоря, ударяясь о корпус.

Пункт назначения разный у нас?
                                              Но в итоге
Всех на пути приласкает голодная буря,
Каждому выдаст расписку: «проверен в дороге».
Вот, наконец-то, приплыли, и дело «в ажуре».

Всех потрепало в пути, что, как Рим, тоже вечен.
Сорванный парус чинить — не получится сходу.
Так что куда ни плыви — всё равно поперечно.
Дальше — в начало времён возвращаемся — в воду.

Ну а потом переплыть, я слыхала, не трудно —
Кто-то там водит паром (не дороже, чем к Риму).
Он переправит меня, рыбу, птицу и сУдно.
И попадём куда надо, уж точно не мимо.

Возмужание 

Мальчишка шёл и нёс птенца,
И рос птенец в его ладони,
Росли мальки в своём затоне,
И их прозрачные тельца
Мутнели, наливаясь Телом.
Росло и становилось зрелым
Всё-всё вокруг: трава, цветы...
Взрослели детские печали,
Мутнели детские мечты —
Спешили обмануться словом.
Живое, становясь уловом,
Росло.
Птенцы уже дичали,
Пух переутверждался в перья,
И птица, потеряв доверье,
Рванулась, выпростав закрылок,
С ладони парня в облака,
И
   сразу
     женская рука
Легла на стриженый затылок...

За ту дверь 

Наверно, хватит счастливый случай просить.
Дойдёшь до леса — смотри и глазу поверь.
Увидишь сразу — на фоне сосен…
                                                окстись!
Без всяких стенок — туда ведущая дверь.

Смолистый воздух её в себе удержал.
Открой — не скрипнет, она ведь тоже ждала.
Шагнёшь, и шагом переступилась межа —
Судьба за нею тебе не будет мала.

Уже заждались за дверью с той стороны
Ветра и грозы, банальный "синь-окоём” —
Всё то, чем в мыслях ты приукрашивал сны.
Я здесь останусь.
                             Туда не ходят вдвоём.

Колокола 

Земля замерлА далеко внизу,
Устала, застыла, добра не ждёт.
Ей  ко-ло-ко-ла  не покой несут,
А только надежду, что топит лёд.
Всё выше и выше протяжный звук,
Взрезает пространство, пронзает хмарь,
И в ритме размаха могучих рук,
Молитву заводит глухой звонарь.
Вибрирует тело, горит рука,
Всё выше летит колокольный вздох,
Где через пространство и сквозь века
Всё слышит и всё понимает Б-г.
За все прегрешения тот звонарь
Давно ИМ прощён и давно храним,
Кресты колоколен летят, как встарь,
По небу, раскрытому им двоим.

Тревога 

Мне тревога повяжет
На белый подол бубенцов.
Мне дорога поляжет
Под ноги измятым лицом.
И тогда я пойду,
Бубенцами тревоги звеня,
Заблужусь — упаду
В ковыли, если примет земля.
Там я руки раскину,
Замолчат бубенцов языки.
О горячую спину
Застучат золотые сверчки.
Подпотеет щека...

И на жизнь предъявляя права,
Сквозь меня на века
Прорастёт молодая трава.

На каждом перекрёстке 

На каждом перекрестке
Стоит регулировщик.
У птицы помыслы легки -
Летит наискосок.
И вьёт гнездо у той реки,
На дубе том, где проще -
Всего-то ей - воды глоток, да червячка кусок.

На каждом перекрёстке
Стоит прямой и правый.
По ветру носится листва -
Летит, куда летит.
И всюду ей даны права,
Пока жива дубрава,
Пока осенний поводырь-мороз её щадит.

Не пой на перекрёстке,
Иди как можно тише,
Не сглазь,
О Боже,
сохрани,
Помилуй и спаси
Покой и волю, но...
       в тени,
Свободу, но...
       под крышей
И сказку о добре,
       какую любят на Руси.

По поводу истин 

Бодро щёлкаешь ты орешки —
Только ТАК! И никак иначе!
Несогласный в унынье плачет,
И Создатель глядит с усмешкой —
Убедит ли Поэт Поэта
В этой Истине, в Правде этой.
Там, внизу, разбрелись все люди,
Каждый Истину нёс на блюде.
Но все Истины не похожи
Друг на друга ни цветом кожи,
Ни лица выраженьем.

                                    В раже
Каждый свой комментарий скажет
К очень схожим, но всё же разным
Этим Истинам… И соблазны
Растолковывать истин суть
Раздирают планеты грудь
И разводят народ с народом
По фронтАм.
Так что мутным водам
Этих Истин я не отдам
Ту, что в сердце,
               в глубинах там.

Вот и всё 

Повесилось время на стрелке секундной,
Пространство бомжует и пьёт беспробудно,
Материя вышла за рамки вселенной,
Вселенная ширится, что неизменно.
Точнее — ширяется.
                            Что остаётся?
Остался поэт — одинокое солнце.
Он пишет в уме гениальные строки
О Б-ге, сидящем на смертном пороге.
О Б-ге, идущем по новой дороге.

Марина Шапиро родилась и живёт в Москве. По профессии архитектор, член союза архитекторов России и Союза писателей Москвы. Издано два сборника стихов: "Защитник" (Москва, 1991г.) и "Насквозь" (Москва, 2009). Публикации в альманахах, периодических и сетевых изданиях. Некоторые стихи Марины Шапиро переведены на немецкий, фрацузский и испанский языки. Одна из организаторов и ведущая литературно-музыкального салона «Шапировские вечера» при Центральном Доме Архитекторов (ЦДА, Москва).