Инна Богачинская
07.09.2011, 12:56
 




                                                                                                ИННА БОГАЧИНСКАЯ



 " На моей книжной полке много различных книг, но случайных среди них нет. Я привыкла дружить с книгами и по-прежнему считаю, что книга – лучший подарок, а так же лучший друг и учитель. Проводниками к Свету на моём Пути стали и остаются ими труды Н.К. Рериха и Е.П. Блаватской, труды Ницше и Шопенгауэра, произведения Л.Н. Толстого, И.А.Бунина, А.М.Горького, К.Г.Паустовского, А.С.Грина, М.А.Булгакова…   Список этот можно продолжить, и, мне думается, у каждого человека задумывающегося он свой.
    Книги Инны Богачинской давно заняли своё место на моей книжной полке, но гораздо раньше они заняли место в моей душе. Её голос, свежий и сильный, полный света и энергии, совершенно непохожий на другие голоса, неоднократно служил мне проводником  к Свету и одновременно его источником. Переписка с Инной во многом повлияла на моё отношение к жизни, тогда как творчество её просто заставило меня БЫТЬ однажды, когда тени вокруг моей «утлой лодочки» сгустились настолько, что вспоминать об этом не хочется.   Как гриновскому герою в самые трудные, тёмные, опасные мгновения жизни приходила на помощь Бегущая, так и мне бросала Инна спасательный круг писем, телефонных звонков, неповторимых прозаических строк, напрочь лишённых какой бы то ни было дидактики, пронизанных мудростью и Светом."

Дорогие друзья, Инна Богачинская на страницах Diligans.
Я предлагаю вашему вниманию подборку стихов из разных книг. Внизу есть ссылки, пройдя по которым вы сможете более подробно ознакомиться с творчеством Инны.




          ЖИВУЩИМ!

Почему, по законам молвы,
Почитанье достойных - преступно?
Ведь признание - плата живым,
А не трупам.

Почему, оставаясь одни
Пред закрытыми напрочь дверями,
Мы способны лишь то оценить,
Что теряем?..

Если давят вас, будто пюре,
Если бредни плетут за плечами,
Если рвут с вас одежду - тире -
Замечают.

Если вы не послушны толпе
Примитивов, пьянчуг и паяцев, -
Значит, вас обвиняют в себе
И - боятся.

Безразлично, в какой из систем
На скрижалях 20-го века,
Кто дал право безличностным всем
Вдруг на Личность накладывать вето?!

Выбирают такую мишень,
Чтоб попасть в нее с первым ударом.
Тот собою всецело блажен, -
Кто бездарен.

Перекисшие оды - увы! -
Не согреют всех тех, кто замерзли...
Подарите признанье живым -
А не мертвым.

 


БАЛЛАДА О НЕВПИСЫВАЕМОСТИ


Я не вписываюсь
в заурядную замкнутость групп,
в безапелляционную хрестоматийность
компаний,
Я не вписываюсь туда,
где элегантно друг другу врут
и обаятельно ямы друг другу копают.

Заключенно, как в списке,
Отвергаю молву.
Я живу без прописки.
Я крылато живу.

Я не вписываюсь
в имена, этикетки, застолья,
шаблоны и культы.
Меня нет среди вас.
Я притянута зовом высот.
Мне скучны ритуалы,
кликуши, чины, разговоры о кухне.
Обывательский облик - по мне -
будто пуля в висок.

Принята я соснами,
Бездностью небес.
Вся, как есть, осознана,
С шишками и без.

Я не вписываюсь
в подпевалы, инвестменты, правила,
в макси и мини.
Только Космос в ответе
за то, что меня приручил.
Существую я с вами в одном,
но раздвоенном мире,
Где обычно пеняют на следствие,
но не находят причин.

Я, как кошка Киплинга,
Сама по себе.
Пробегаю гибельно
По своей судьбе.

Учащенное дыхание жизни
пульсирует в строчках.
Рифмы моих стихов ускользающи.
Ритмы - тахикардичны.
Они будоражат дух.
Раздражают блаженность.
Разрушают привычки.
Но это -
не болезненная одышка.
Просто -
я не вписываюсь в статичность.

Ночь трагедией пропитана,
Как дождем земля.
Никуда - увы! - не вписываюсь.
Не вписываюсь я.

Может быть, я - мишень,
Но во мне - Паганини
со вспоротым нервом,
Оглушенный Бетховен,
петля на цветаевском горле,
разъятые мифы Дали.
Я не вписываюсь в торгашей,
в поучителей, снобов, придворных,
Но прописана в каждом,
в ком празднество Духа царит.


Доскажу свои истории
И шутя уйду
По дороге непроторенной
На свою звезду...

 

 

ТВОРЧЕСТВО

Когда от ударов скорчившись,
Пассажем слетишь по клавишам,
Тогда и постигнешь - творчество
Не принимает покладистых.

Среди конформистской ветоши
Статичен обет безмолвия.
У творчества - голос светится
Самой диаграммой молнии.

Его оглушают "измами",
Застольной трепней о голоде.
А творчество - доблесть избранных.
И никогда - угодливых.

 

ВОЗВРАЩЕНИЕ

А в Одессе - все те же ветра.
И мила их игра, и хитра.
И уносит с чужого двора
Беспризорные крохи добра.

А в Одессе - все тот же уют.
И часы на бульваре поют,
И в остывшие спины кают
Брызги свой извергают салют.

А в Одессе - все та же молва,
И над морем - все тот же обвал,
Восемнадцатый, тот же, трамвай,
Но и он все пути оборвал.

А в Одессе - все те же чижи,
И на улицах - много чужих.
Что еще у нее, подскажи?
Только память зачем-то дрожит…


***

И кто эту пьесу поставил?
И кто сотворил сей роман,
Где каждый из нас - метафора,
Соскакивающая с ума?

 

 

НЬЮ-ЙОРКСКИЙ НОКТЮРН

                                                      Маргарите Машталер

Я музыку ночи из улиц цежу.
Ступаю по дням деликатно.
Пломбирую память.
Скольжу по ножу.
А всё остальное - за кадром.

Я перевожу переклички пустот
В заставленных прошлым квартирах
На вещий язык, что не выучил тот,
Кого мне на жизнь не хватило.

Ах, всё как-нибудь разрешится само!
Когда опускаются руки,
Восходят глаголы
глобально, как мост,
Что лёг из Манхэттена в Бруклин.

А где-то - Садовые кольца звенят.
А где-то - Бульвару не спится.
Зовут, и пугают, и дразнят меня
Их полуразмытые лица.

Смещаются ребусы биополей
И компаса стрелка сместилась.
Меняются акты - жалей не жалей.
Но память цепка, как бацилла.

Хранится в ней,
как драгоценный трофей,
Дом-милость. Дом-брат на Соборной.
В нем царствует женщина - фея из фей -
Мой допинг и пункт мой опорный.

В бредовых бегах заглушаешь сигнал,
Мятущийся в джунглях подкорки.
Я жизни, выходит, зачем-то нужна,
Раз держит так смачно за горло.

Рассвет затевает интрижку с Луной,
Взяв снова реванш у заката.
Мы с городом этим в упряжке одной.
А все остальное - за кадром.

 

 

АНДРЕЙ ВОЗНЕСЕНСКИЙ В НЬЮ-ЙОРКЕ

(Шуточная реальность)

Забыты:
Еда.
Служболепие.
Личная жизнь.
И за стенкой
Пустой холодильник -
свидетельство полного быта.
Сейчас
на орбиту
запущен
Андрей Вознесенский,
И мы
под него
подгоняем
все наши орбиты.

Летим:
обнимая соседей
и сумки,
как сельди,
Которых
слегка
недо-
пере-
мариновали.
Один
Среди нас
гениально рассеян,
Плащом
укрывает
уснувший
Лонг-Айленд.

Уносит:
на вилке
крещендо,
запоем
тянущего в форте,

Сквозь

чёрную магию "О"
и газетных анонсов.
По горло
Загонит
в себя
неуёмная скорость,
Как будто
прорвало
аорту
у нашего Форда.
Как парусно
нам не хватает
"Юноны" с "Авосью"!

Авто-
графы -
градом,
украденным с неба, -
на полки.
Чернеют
ряды графоманов,
уставшие ныть и злословить.
Потом
Развернётся
в другом
измеренье
эпоха
и вспомнит
О том,
кто себя -
как хирург -
перекраивал
в хилтонском лобби.

Зовут:
репор-
тёры,
регламенты,
прочих случайностей
сотни.
От лиц
и звонков
не предвидится
вскоре спасенья.

Главу
Обрываем.
Безудержно
цедим
томатные соки…
А память -
свечою -
разбудит
своих поселенцев:
Пустой холодильник.
"Юнона".
Андрей Вознесенский.

***

 

НЕ ГАСИТЕ СВЕЧУ!

В этой странной стране
(будто есть благонравные страны)
Я зачем-то кручу
колесо беспорядочных дней.
Скоро занавес рухнет
на акт этой кукольной драмы,
Где срываются чаще
на близких и тех, кто нужней.

Я зачем-то бросаюсь
в аншлаги апрельских ловушек.
Так в пустыне
к спасительному припадают ручью.
Как чумы, сторонюсь
одноклеточных, полых и ушлых.
И не сразу решаюсь
на вынужденную ничью.

Я хожу по канату
на суперлихих каблучищах.
И крамольностью юбок
морали свожу под откос.
Я хочу, чтобы мир стал
чуть-чуть человечней и чище,
Чтобы думалось в нём
и дышалось, и пелось легко.

Я слагаю из строк
Гималаев хребты и равнины,
Сопроматы души,
небоскрёбы газетных колонн.
И вступаюсь за всех ущемлённых,
чудных и ранимых,
И учусь разговор о погоде
вести за столом.

Я дрожу над листом,
как дрожала Наташа Ростова
После первого бала
и первых уколов любви.
Как дрожали мы все,
хоть и не были к дрожи готовы,
А, привыкнув, спешили банкротство
скорей объявить.

Я не знаю, зачем,
на симпозиум сосен, наверно,
Я в какой-то из жизней
на Землю ещё заскочу.
А пока я прошу, как любви,
Как спасенья. Как веры:
- Не гасите свечу!

 

ДРУГАЯ

"За то, что мне прямая неизбежность -
Прощение обид,
За всю мою безудержную нежность
И слишком гордый вид".

Марина Цветаева

Как бы злыдни меня ни стегали,
Как бы вихрю злословья ни сечь,
Понимаете, я - другая.
Я совсем не такая, как все.

Вы не думайте, я не нарочно,
Это вовсе не выпендреж.
Я зашла в этот мир без сорочки.
В нем - сожрут, если не соврешь.

Как бы вам объяснить попроще,
Не впадая в заумный тон:
Нет в своем королевстве пророчеств.
Всё приходит к нам слишком потом.

Оттого меня глушат, Господи,
И в расчет меня не принимают,
Что случилось с собственным Голосом.
Легче - если б была немая.

Меня вечно куда-то тянет.
Моё ложе Прокруст причастил.
Может быть - инопланетянка
Или праведница во плоти.

То ли снова попутал леший,
То ль зовет под венец изгой,
Мне от этого вовсе не легче,
Всё равно мне не стать другой.

Не плясать под чужую дудку,
Юбки длинные не носить,
На больных и глупцов не дуться,
По своей вращаться оси.

Даже мини период не выждав,
С полкивка совращаю покой.
Деться некуда. Брошен вызов.
Мне начертано быть другой.

Где узнать, что же всё-таки лучше?
Как мертвец - безответный вопрос.
Знаю: злостно благополучие,
Коль оно притупляет рост.

Обжигаю толпу - крапивой.
Подрываю - как динамит.
Чей-то взгляд, забурливший, как пиво,
За меня зацепился на миг.

Под моей застекленной личиной -
Обнаженная жуть кричит.
А со мной комплексуют мужчины -
Как снегурочки на печи.

Видно, магия в этом какая -
Прокаженная, без манер,
Всё еще собой увлекаю.
Все еще будоражу нерв.

Связи срублены. Что ж я не гасну?!
С упоением бьет бытиё.
Я сама для себя загадка.
И сама - разрешенье ее.

Сочленяет меня полярность.
Млечный Путь мой маршрут освятил.
Слабакам, что меня оставляют,
Я желаю простого пути.

И взбираюсь на пик автономно.
Нипочем мне любой подъем.
Предпочтительней - одинокость,
Чем глухая пустошь вдвоем.

Цепенею. Артачусь. Сверкаю.
На пределе влетаю в криз.
Но во всем побеждает Другая.
Пусть - не сахар. Но - не "одна из…".

Я живу по высотным тарифам.
Не меняю "возьми" на "солги".
Все мои сбереженья сторицей
Составляют стихи и долги.

Не магнитит меня Эльдорадо.
Я - за звездный, крутой разгон,
За проклятие и за награду -
Быть Другой.

 

 

К ВОПРОСУ ОБ ИСТИННОСТИ И МНИМОСТИ, или ПОХВАЛЬНОЕ СЛОВО ОДИНОЧЕСТВУ

                                                                           Ларисе Бурчак

"Семья - это союз одиночеств".
Марина Цветаева

Уродство и ущербность
правят миром.
От нелюбви потрескалась кровать.
Затем и создаём
сомнительных кумиров,
Чтоб утром было для чего вставать.

Затем на все
"не то" чугун внедряем в уши.
Пускаем пыль в глаза,
казня себя виной,
И убеждая в том,
что может быть и хуже,
Что можно, например,
состариться одной.

И не найдя ни в чём
забвения и смысла,
Смиряемся уныло с тем,
кто входит в дом,
Проглатывая горькую
пилюлю компромисса,
Себя вторгаем в
одиночество вдвоём.

Но грянет пустота,
подслащенная тщетно,
И клаустофобия срезанных углов,
И взмыленный турнир
прощаний и прощений,
И острая, как дрожь,
молитва о былом.

И будет немота
озябшего обеда
В присутствии чужих,
отсутствующих глаз.
И внутренний порыв:
- Всё брошу и уеду,
Не сетуя на то,
что жизнь не удалась.

Но ластится тахта.
И липнет телевизор.
И голоса подруг:
- Ты что, в своём уме?
Как в песне, научись:
"Не слышу и не вижу".
Не думать. Не любить.
Не плакать. Не шуметь.

Стать полутенью.
Чем-то среднепотолочным.
Жар-птицей,
чей светильник взаперти.
Но вдруг понять,
что ад снаружи позолочен.
А рай - он и без золота блестит.

И что вдвоём -
не значит радостней и проще.
И что Источник
всех источников внутри.
Что надо, наконец,
разрушить круг порочный
И перестать
с собой лукавить и хитрить.

Пусть будет тон
железен и заносчив,
Всем объяви:
- С собой остаться не боюсь!
Я больше
не деталь "союза одиночеств".
Я разрываю
названный союз.

В ответ
не жди подарков и возмездий.
Все в жизни
равно ропщут и скорбят.
Но потеряв
сомнительное "вместе",
Ты обретаешь
истинно СЕБЯ.

 

МОЛИТВА ДЛЯ СЕБЯ ОБО ВСЕХ

Не дай мне, Боже, очерстветь,
Став льдиной пышной.
Впасть в спячку жирно, как медведь.
Строкой не вспыхнуть.

Не дай святую остроту
Тупить наркозом.
Но дай светить тем, кто потух.
Кто обескожен.

Не дай на травлю отвечать
Кровопусканьем,
Чтоб в мнимость верного плеча
Не бросить камень.

Не дай иллюзией пустой
Заполониться.
А в облаках парить нон-стоп,
Разъяв границы.

Не дай ступить на путь хромой,
Хоть и безбедный.
Дай пилотировать самой
Крах и победу.

Не дай себя мне вознести
На трон могучий.
Сверкать уж лучше травести
На побегушках.

Не дай завянуть от пустот,
Потерь, предательств.
Для всех безродных стать мостом
Прошу я дать мне.

Раскрой мне бытия иксы.
Луны облавы.
Гекзаметр дождей косых.
Магизм "I love you".

Дай мне вдыхать крушений гарь,
Не надломившись.
И от судьбы не убегать
В лжесладость мифов.

Не дай погаснуть на ветру.
Душе дай зрелость,
Чтоб даже в час, когда умру,
Всех обогрела.

Век дай быть в сфере Светлых Сил
Твоей свечой - не боле.
И каждый шаг соотносить
С Твоею волей.

 

 P.S. Инна Богачинская.

 Известный в эмиграции и Метрополии поэт и журналист. Родилась в Москве. Большую часть жизни прожила в Одессе, где закончила английский факультет Одесского университета. Журналистская деятельность Инны Богачинской началась в газете «Вечерняя Одесса». Её статьи, очерки и поэтические подборки появлялись как в республиканской, так и во всесоюзной прессе. Более 30 лет она проживает в Нью-Йорке. В настоящее время Инна работает судебной переводчицей. В 1991 г Книга года Энциклопедии Британника назвала её одним из наиболее состоявшихся поэтов русского зарубежья. В том же году Инна стала лауреатом Международного фестиваля русского искусства в Чикаго. Она также была удостоена звания Поэта года в Нью-Йорке. Инна - автор 5-ти книг поэзии и прозы: "СТИХиЯ", "Подтексты", "В четвёртом измерении","Перевод с космического", «Репортаж из параллельного мира». В настоящее время творчество Инны Богачинской включено в программу преподавания современной литературы в Одесском университете и в Университете Владикавказа. По книгам Инны написаны 4 дипломные работы, а также несколько курсовых работ и докладов, прочитанных на научных конференциях. Детальный анализ творчества Инны Богачинской (55 страниц) сделал литературовед Виктор Финкель в своей книге «Поэты рубежа», вышедшей в Филадельфии в 1999 г.

categories
ссылки на другие ресурсы:
Философский журнал "Гостиная"
http://gostinaya.net/?p=3813#more-3813

Сайт ЮРСП
http://avroropolis.od.ua/bogachinskaja/index.htm
Категория: Поэзия. Том II. | Добавил: diligans
Просмотров: 1466 | Загрузок: 0
Всего комментариев: 0
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]