Элла Крылова

...Обычно я называю стихотворную подборку по строке из запавшего в душу стихотворения. Подборка, которую вы сейчас открыли - особенная.

И дело даже не в том, что все стихотворения запали в душу...

Приоткрою маленькую тайну:

Так случилось, что открытие странички Эллы Крыловой на Diligans совпало с получением мной книги.

« Не приминая трав»  –  прочла я название и по привычке, отнюдь не вредной, открыла книгу наугад.

И утонула.

Или воспарила...

Некоторые стихи мне были знакомы по интернет-публикациям Эллы, но книга усилила мощнейшую энергетику Слова.

Кстати, об энергетике: творчество Эллы несёт удивительно чистый и светлый заряд, помогающий безошибочно, с первых же строк определить – перед тобой настоящее.

Нет ни фальшивых красивостей, ни лживых поз, есть лёгкость ( не легковесность!) слова, горечь осознания и любовь…

Так и читалось мне, словно летелось, а если и случалось идти, то шла я не приминая трав.

Чего и вам искренне желаю...

Дорогие друзья, Элла Крылова на страницах Diligans.

                                                     С.

Подари мне немного марта

и лиловый асфальт Монмартра.

Пусть мазила французский в профиль

намалюет нас: Мефистофель

и душа - как раз с распродажи,

нет, не праведная, но даже

и не грешная - так, душонка,

словно голый хвост у мышонка...

Пациенты, интеллигенты,

нефтедоллары и проценты,

и джихад, да и Штаты тоже -

всё на «Чёрный квадрат» похоже.

Этот мир наш, чем он старее,

тем дурнее, а не мудрее.

Разовьётся до идиота,

но об этом мне не охота.

Мне охота курева с пивом

в зимнем городе некрасивом,

здесь, где чёрт догадал родиться,

здесь, где Бог едва ли сгодится

хоть на что-нибудь, кроме торга

и старушечьего восторга.

Подари мне немного марта,

а Монмартр - ну, как ляжет карта...

1 февраля 2005

Закат

Эве Никадэм-Малиновской

Дотлевает закат сигаретою в Божиих пальцах.

Облака в вышине - словно перья фламинго.

Торопливы шаги одиноких скитальцев

по колодцам-дворам в ожидании мига:

скрипа двери, вопросов: «Откуда? Надолго ль?»

Мгла сгущается быстро до цвета индиго.

В золотистых браслетах над сирой юдолью

проплывает луна в ярком сари индийки.

Город светится множеством окон янтарных,

где цветы каменеют, как древние мухи.

Снег шуршит в фосфорических нимбах фонарных.

Благодать. И не верится в вечные муки.

Между прочим, Иуда был всё же апостол.

Так закат провожаю причудою лирной.

Язычок жаркой свечки - как будто апостроф

в написании имени мира надмирном.

А бессмертье приходит не к гению только -

к неумехе последнему, к шлюхе последней.

Сигарета дотлела. Расстелена койка.

Свет оставлен - на случай скитальцев - в передней.

3 февраля 2006

Предчувствие

Дома стоят, как мат

в двенадцать этажей.

В подъездах - пьяный гвалт.

В подвалах - пир бомжей.

На улице, чумаз,

чуть дышит снулый снег.

Пыхтят, смердят КАМАЗ

и мусорный ковчег.

Ах, грохот автострад!

Ах, сумерки богов!

Кто этому не рад -

не соберёт мозгов:

вперед идет страна,

линяет навсегда

на самолётах, на

электропоездах.

Однажды в дни весны,

кто пьяница, кто псих,

проснёмся - нет страны,

как нет и нас самих.

24 марта 2005

Навсегда

                                                          С

Петербург, и цветы, и свечи,

и сверкающая вода.

Как-то в светлый июльский вечер

мне подумалось: навсегда.

Навсегда отраженье в волнах

наших светлых, счастливых глаз.

Навсегда эти розы в полных

невской влагой кубышках ваз.

Навсегда эти свечи, вечер,

светлый наш союз - навсегда.

Но подул из-за Леты ветер,

и упала слеза-звезда.

И так ясно стало и жутко:

все проходит - реви ревмя.

Жизнь - подобие промежутка

между пропастями двумя.

Где те розы и где те свечи,

петербургские миражи?

Я твои обнимаю плечи:

«Что за смертью? Скажи! Скажи!»

23 мая 2005

Зелёные строфы

Я волнуюсь волненьем взволнованных клёнов,

шевелюры которых растрёпаны ветром,

я волнуюсь от мыслей древесно-зелёных,

словно губка, пропитанных солнечным светом.

Я хотела бы деревом стать на опушке

нелюдимого леса, где речка петляет,

чтоб меня посещали лишь птицы, зверушки,

но не люди с их вечной мечтой о халяве.

От людей ухожу, как аскет в Гималаи.

Я людей не люблю, что насилуют Землю.

Их прогресса беспутного, зла и добра их

одичалой лесною душой не приемлю.

Нет, не надобно мне коллективного рая!

По несмятой траве я бреду одиноко

там, где озеро светится в чаще без края

одичалым зрачком нелюдимого Бога...

15 июля 2005

Море у мыса Фиолент

Белозубость прибоя сменяется мрачной гримасой,

и опять, и опять, ибо неутомимо

море с вечно взволнованной зыбкою массой

тяжких вод, чья бессменна в веках пантомима.

Я была здесь ребенком и отроковицей,

юной девушкой, далее - зрелой матроной.

Наглядеться нельзя, как нельзя и напиться.

Можно только под солнечной яркой короной

ощутить себя кем-то, причастным стихии:

нереидой, сиреной, морскою царевной, -

и принять эту влагу, как лучшую схиму

под невидимых родичей хор громопевный.

Кипарисы и скалы в лозе виноградной -

это всё вертикаль, здесь же царство иное -

царство горизонтали, смертельно отрадной,

равнодушной к людью и усилиям Ноя.

Реки - образы времени. Время - стоусто.

Но и трёх-то времен для двуногого - много.

И любая река пробирается к устью -

к морю - к влажной метафоре смерти и Бога,

единицы в n-степени. О, Единица,

ставшая Троицей, выдохнув Слово!

Я плыву к горизонту. Я, малая, слиться

с необъятным в объятиях мощных готова...

13 июня 2006

Под рок-оперу

Дождик льёт и льёт, превращая день

в сумерки. В комнате полутемно.

В голове какая-то дребедень.

Я занавешиваю окно,

зажигаю свечи, врубаю рок.

Днём и ночью одна, одна.

И богам Олимпа был страшен Рок,

но - отрадна война.

А я думаю: на хрена она?

Мне "Deep purple” поёт о добре и зле,

Иисуса с Иудой не кончен спор.

Отчего мы так маемся на земле?

И за что всем нам смертный, блин, приговор?

Магдалина, святейшая блядь, скажи,

хорошо ли в небесных садах гулять?

Мы живём в нищете и под игом лжи.

Мы не знаем, как выглядит благодать.

Знаем только: амброзия - не для всех.

И хранителей-ангелов - дефицит.

Просто жить, уж кажется, - смертный грех,

и тем более, если здоров и сыт.

С отвращеньем читаю судьбу свою -

скучный перечень дрязг, неудач, невзгод.

Я Христу - Яну Гиллану - подпою,

как сумею: "I’d want to know my God.”

2005

Под сурдинку

Я, кажется, истратила свой фарт.

Я, видимо, прошляпила свой фетр.

Я потеряла в росте сантиметр.

Февраль тосклив, таким же будет март.

Давно мне жизнь земная не мила.

Надежда на загробную мала.

Ни поп, и ни раввин, и ни мулла

не объяснят текущие дела.

Вся суть душеспасительных бесед:

«Читай Коран!» - «Нет, Тору!» - «Нет, Завет!»

Уравнивает всех нас пистолет.

Чечня, Ирак, Израиль. Кто вослед?

Зачем нам тесен стал огромный мир?

Пошто в миру бессильны струны лир?

Причастья профанирован потир,

увяз в миноре безутешный клир.

Беду руками я не разведу.

Я лучше девять кошек заведу.

Зажгу ночник, как Вифлеем - звезду,

и с доброй книжкой вечер проведу

в любом из городов (любой - не люб).

Да не сорвётся ругань с горьких губ.

Да будет финиш весел, хоть и глуп.

Итак, начнём: «У лукоморья дуб...»

6 февраля 2006

* * *

Нет истины в вине. Но нет её и в храме.

И долгий, тёмный путь нам предстоит

от трагедийного сюжета - к драме.

Хотя бы к драме. Но герой убит.

Да что нам сорок лет скитаний по пустыне!

Нам изживать раба - века. Один за всех

царь-батюшка. И вновь ждём царской благостыни.

Злак не посеян. Не искуплен грех.

31 августа 2005

P.S.

Э́лла Никола́евна Крыло́ва  — русская поэтесса, прозаик, литературный критик.

Дебютировала как поэт в журнале «Знамя» в 1991г.

Стихи публиковались в журналах: «Знамя», «Дружба народов», «Юность», «Звезда», «Золотой век», «Арион», «Крещатик» (Германия), «Millelibri» (Италия), «Бостонский курьер» (США), «День и ночь» (Красноярск), «Вестник РХД» (Париж), «Вестник Европы», «Каштановый дом» (Украина), «На любителя» (США), "Borussia" (Польша); в антологиях «Строфы века», «Russian women poets» (США — Англия), "Поэзия третьего тысячелетия" (Германия), "Аничков мост" (Санкт-Петербург).

Проза публиковалась в журналах: "Знамя", "Русский журнал в Атланте" (США), "День и ночь" (Красноярск), "Арион", "Звезда".

На ее творчество откликнулись приветственными отзывами Иосиф Бродский ("Бостонский курьер", 1995.Виктор Кривулин ("Цирк "Олимп", Самара, 1995), Семён Липкин ("Литературная газета" 1993.)

Отмечена в рейтинге «лучшие поэтессы XX века» (журнал «Стас» № 5, 1997). Стихи переведены на итальянский, финский, польский, английский языки, на иврит.