***

Перезвоном тихим, нежным
серебрится память-грусть.
Под покровом белоснежным
спит есенинская Русь.
Покосившиеся хаты,
шапки снега набекрень...
Новорусские палаты
не вплетаются в плетень.
И несорванный подсолнух
свесил голову от дум.
Перемалывает молох
подступившую беду.
"Гой, ты Русь моя, родная..."
Плачь, поэт святой Руси!
А от края и до края
та же неба плещет синь.
Перезвоном тихим, нежным
отдалённый благовест.
Под покровом белоснежным
позолотой - в небо - крест.

***

Я вернусь!  Даже если преграды
ощетинятся зло буреломом,
даже, если мне крикнут: "Не надо!",
я разрушу любые заслоны.
Я вернусь, даже если дороги
заметёт полуночная вьюга,
если черти запляшут  в подмогу,
обступив заколдованным кругом.
Я вернусь. Постучусь на рассвете,
все законы Вселенной нарушив.
Там, у гроба, подумают: "Ветер",
и не впустят замёрзшую душу...

Давай поговорим о пустяках.
Пускай банально - просто о погоде.
Смотри: сегодня снег... Он на висках...
Твой чёрный зонт –
                             он никуда не годен,
рассыпался на спицы
                                   и повис
крылом огромным раненой вороны.
Смотри: кружится запоздалый лист
среди снегов, как свет потусторонний.
Давай поговорим о пустяках.
Пора домой. Уже тропу заносит.
Давай поговорим...
Проклятый страх!
Я не хочу сейчас о високосном!

 *** 

Я сегодня заброшу дела!
Снег в лесу ослепительно яркий.
Здесь когда-то тропинка была,
а теперь и проторивать жалко.
И до звона в ушах - тишина.
Сколько зим я в лесу не бродила.
Снежный воздух пьянит без вина.
Я сегодня тебя полюбила!
Пусть твердят небеса: Не судьба!
Пусть ложатся следы многоточий.
Нет над нами земного суда.
Понимаешь... люблю тебя... очень...

***

Заверните мне в кулёк бумажный
счастье одинокое, последнее.
Не сценилось?  Это мне не важно.
Я в торгах давно не привередина.
Принесу домой и отогрею
робкой, нерастраченною нежностью.
Заверните... Я не пожалею.
Я пришла сюда за неизбежностью.


***

На откосе песчаном валежины
разжигала, чтоб высветить ночь.
Не была ни покорной, ни нежною -
я - тайги своенравная дочь.

Понапрасну желанья загадывал.
Шум столиц не воспримет душа.
Не разжёгся костёр. Звёзды падали,
опрокинув созвездье ковша...

 ***

На тонкой нити горлышка  песочных
последнею песчинкою: "Прости"!
Епитрахи'ль накинув на подстрочник,
скороговоркой душу отпусти!

Не отпевая. Отпоют  другие!
Черновики напишут набело'.
Песочным
                  время
                              катится в могилу,
нас  на излёте ставя на крыло!

 *** 

Что зачтётся? Молитва ли втуне?
Или то, что не ведает правая?
Я не верю загробной фортуне,
мне котомка досталась дырявая.
Утряслось, порассыпалось счастье,
за подкладкой в углах пыль дорожная,
да случайное чьё-то участье
зацепилось проросшей горошиной.
И не важно уже, что зачтётся,
всё здесь сужено и пересужено...
Всё однажды по новой прочтётся -
даже это - пустое, ненужное.

 *** 

Терпкий запах дорожной полыни
и кладби'щ позабытых кресты.
Просолёным подкатит, нахлынет.
В троеперстье - невольно - персты.

Зовом предков взбунтуются вены,
колокольным ударят в виски!
Русь! Россия! Ты ждёшь перемены?
Домовину ли ладишь с тоски?

В узелок ли запрятала саван,
да пучок поминальных свечей?
Тут и там купола - под сусальным.
И сусальная лживость речей.

За тебя на амвонах:  "И присно"!
На тебя - кабинетная рать...
Русь, Россия! Не думай о тризне.
Слышишь, Мамка! Не смей умирать!

Терпкий запах - горчащей - навечно,
и в глазах неизбывная грусть.
Ты, как в песне,  от речки, от печки
будешь в сердце, страдалица Русь.

 ***

Что-то случилось... Потухла свеча.
Даже на треть не сгорела.
Кто-то холодным  коснулся плеча.
Может, почудилось? Слева.

Сердце, как листик осиновый - в дрожь.
Тихо рассыпались косы.
Что-то случилось и ты не придёшь.
Бабья закончилась осень.

***

Вдохнуть начало вдохновенья,
открыть глаза и вновь зажмурить.
На грани сна и пробужденья
представить слякоть хмурых улиц,

где на морщинах отпечатков
ещё лежат ночные тени,
и обронённая перчатка,
как вызов дерзостный забвенью,

что ожидает неизбежно
провинциального поэта...
Вдохнуть предутреннюю свежесть.
Проснуться.
И забыть об этом...

 *** 

Будет время раздумий, скорбей и потерь,
Будет время раскаяний поздних,
И на ржавых петлях заскрипевшая дверь
отворится в безмолвные звёзды.
Млечным крошевом выплеснет суть бытия,
и смешает ненужность пророчеств...
Над песчаным холмом прозвучит лития,
Завершая скрижаль одиночеств.
Деревяным крестом прорасту из земли
в лёгкой дымке багуловых зорей.
И заплачут однажды весной журавли
над моей непутёвою долей.

 *** 

На опечаленных равнинах
стернина с грязью пополам.
Повтором к песне журавлиной
звонят в селе колокола.
Спешат к заутрене старушки,
из грязи тянут башмаки,
и в жестяной церковной кружке
звенят всё глуше медяки.
Они помянут близких, дальних
под крик прощальный журавлей,
а снег торжественно-печальный
укроет месиво полей,
и белым саваном он ляжет
на деревенские дома...
И та, что первой выйдет, скажет:
"Ну, слава Господу! Зима!"

 ***

Однажды вы прочтёте эти строки
в тетради или сборнике посмертном.
Не ходят долго по земле пророки,
которым имя краткое - поэты.

Сжигает их безжалостно эпоха.
Так травы жжёт асфальтовая лава.
Не признают в отечестве пророка.
Банально. Ни виновных нет, ни правых.

А он не ждёт людского всепрощенья.
На   "Ты" поэт с Прощением Небесным.
Познав при жизни тайну воскрешенья,
с улыбкой грустной путь проходит крестный.

Наступит день, и он уйдёт до срока,
на полстроке шагнув в лучи рассвета.
Уйдёт с Земли поэт с душой пророка...
Уйдёт с Земли пророк с душой поэта...

***

Я из обоймы выпавший поэт.
Живу в селе, в чудесном захолустье.
Таким на литтусовках места нет,
но "свято место" не бывает пусто.
Багуловых рассветов тишина
не пробудит невиданные страсти.
Кодара величавая стена
укрыла напрочь от лихой напасти
наград и званий, где подхалимаж,
и взгляд ножом летящий под лопатку...
Я выпала из века. Я мираж,
я облако над марью, над распадком.
Часы мои безжалостно спешат.
Неведом срок, но близится разлука,
и на пределе строк звенит душа,
как тетива натянутого лука.