АННА  НАХИМЧУК

 Странная жизнь наша вся состоит из странствий. Дальних и ближних странствий, во время которых мы встречаемся с другими людьми, такими же странниками, и либо проходим мимо, либо останавливаемся, чтобы больше узнать о встреченном  человеке.

Смею предположить, что и мы с Анной, могли неоднократно встречаться на улицах нашего удивительного Города и проходить мимо друг друга.

До поры - до времени.

Пока не случилась ещё одна встреча. И  оказалось, что Анна пишет стихи.

Могла ли я оставить этот счастливый факт без внимания? Разумеется - нет.

А встречей этой я обязана Илье Рейдерману, замечательному одесскому поэту, к которому отношусь с теплом и любовью, равно как и к его творчеству.

Вот так и открываются " молчаливых улиц имена..", не сразу, постепенно.

Пришло время?

Возможно, пришло.

И я несказанно рада тому, что могу сегодня представить Анну Нахимчук на  Авторских страницах Diligans.

                 Поэты

Когда-то сияли они.

И мысли их были крылаты!
Бессмертными были их дни

Когда-то...

А ночи их были бессонны,
А ночи их были бездонны...

Дрожала над ними звезда

Тогда...

И каждый был целой вселенной.

И каждый был вечностью полн.

И юность казалась нетленной.

И мчались симфонией пенной

Аккорды взьерошенных волн!

И морем дышали их души.

И ветер вздувал паруса.

И скучно им было на суше.

И грустно уйти в небеса.

                                     АННА

                                                                                       Из логова змиева,

                                                                                     Из города Киева

                                                                                   Я взял не жену, а колдунью.

                                                                                               Николай   Гумилев

Я умею колдовать -

Околдовывать.

Сны и судьбы толковать,
Истолковывать.

Я умею говорить -

Заговаривать.

И не надо мне варить

Чудо-варево.

Без него умею я

Быть желанною.

Раз познавшие меня

Грезят Анною.

Я умею целовать -

Зацеловывать.

Я умею чаровать -

Зачаровывать.

Я умею ворожить -

Завораживать.

Не умею только жить.

Словно заживо

Замурована, все бьюсь

В стену вечности.

Что оставлю? Только грусть

Человечеству.

    * * *

Не было нас.

Расстилались полотна полей.

И неистовый шум тополей

Разрастался и медленно гас.

И во всем  этом не было нас.

Не было нас.

Жег ступни Каролино Бугаз,

Над Невой разводили мосты

И сияли проспекты Москвы,

И Париж миллионами глаз

Поглощался, - и не было нас.

Не было нас

В том саду под цветущими вишнями.

Не было нас

У Великой Китайской стены.

Не было нас ,

Хладнокровно обьявленных лишними,

В солнечном ветре,
В пене летящей волны.

                               * * *     

                                                                       Марине Цветаевой

                                    Я не верю стихам, которые льются, –

                                     Рвутся! – Да.

                                                                                      М.Цветаева

Стихи твои не были гладкими,

Словно зеркальное озеро.

Стихи твои не были сладкими,

Словно зефир бело-розовый.

Были стихи твои горькими,

Были, как слёзы, солёными.

Не мармеладными дольками,  –

Нервами оголёнными.

Ранами кровоточащими,

Не защищёнными латами,

До боли, до крика щемящими,

Открытыми настежь, крылатыми.

Такими пронзительно-грустными,

Такими безудержно-нежными,

Рвущие душу, русскими,

Пушкинскими, мятежными,

Неутолённо-страстными,

Неразделённо-щедрыми.

Августовскими астрами,

Безднами были и – недрами.

                Пражский рыцарь

                                                    Рыцарь, рыцарь,

                                                     Стерегущий реку…

                                                                                         М.Цветаева

Я устала

В душах рыться.

Есть над Влтавой

Пражский рыцарь.

Есть под небом

Рыцарь в латах.

Хоть во сне бы

В Прагу, в Злату

Прагу – мимо

Тех, в утехах!

В жизнь без грима,

Но в доспехах,

В жизнь без маски,

Но в броне,

В стае, в связке,

Чтобы не

Быть.

Высок он,

Рыцарь пражский.

Над – потоком.

Не – в упряжке.

          * * *

Быть мне, быть мне каплей яда

В Чаше сладкого елея.

Из общественного стада

Быть мне изгнанной.

Зверея,

Обнажать клыки и когти.

 – Что  ж!

В семье не без урода.

Быть мне, быть мне

Ложкой дёгтя,

Той, что в каждой

Бочке мёда.

Не блаженнейшей усладой,

От которой стонут, млея.

Кубок я с горчащим ядом,

А не приторным елеем.

Не поить мне сладкой ложью,

Но поить мне горькой правдой

И брести по бездорожью

Нищей, нищей и бесправной.

И не в радости, а в горе

Ткать свои мне откровенья.

Вечной быть мне костью в горле,

Вечным камнем преткновенья.

В мире, впавшем в ожиренье

Быть чужой мне и ненужной.

Так, в белейшем ожерелье

Чёрной бусинки жемчужной

Неуместно появленье.

Быть мне, быть

Их всяких правил

Исключеньем, отключеньем,

Знать, отметину оставил

На челе моём Всевышний.

Мол, из ряда вон изделье!

Быть ненужной мне и лишней,

Обречённой на безделье.

Обречённой на безделье

Быть ненужной мне и лишней.

Знать, творя  сие изделье,

Проклинал его Всевышний.

                    Дворняги

Кто-то сказал: человеческим лицам

Предпочитаю собак.

Я ж фокстерьерам, болонкам и шпицам

Предпочитаю дворняг.

Бродят дворняги – свободные души, –

Дремлют, зарывшись в кусты.

И не обрежут дворнягам их уши,
И не обрубят хвосты.

Не ограничат общественным парком

Волю лохматых бродяг.

Даже красивым и умным овчаркам

Предпочитаю дворняг.

Не унаследовавшие породу

И благородный исток,

Не променяют дворняги свободу

На золотой поводок.

Их не преследует строгое: «Рядом!»

Вольным в неволе не жить!

Их шутовским не унизят нарядом

И не заставят служить.

Бродят дворняги – свободные души, -

Ветер в желудках поет.

Но голоса их намордник не душит,

А косточку Бог подает.

Кто ж ты, поэт,  дворянин иль дворняга?

(Мир презирает бродяг.)

Я беспородный и нищий бродяга

Из чистокровных дворняг.

         * * *

Ясная, Уютная, Морская...

Вдоль домов, обьятых тишиной,

Прохожу, и Валентин Катаев

Невидимкой следует за мной.

А на склонах грезится: как прежде

Вопреки предательским годам

Девочка в мальчишеской одежде

По скалистым бродит берегам.

Медленно пройду по Черноморской

Улице рожденья моего,

И меня окликнет Паустовский.

Оглянусь, - и нету никого.

Жизнь! Живая жизнь! Раскат прелюдий!

Юности горячие ступни!

Где же, где же, где все эти люди?

Что осталось? Улицы одни.

Бунина и Юрия Олеши...

Топчут их иные племена.

Спутники моих прогулок пеших -

Молчаливых улиц имена.

Стурдзовский, затем Обсерваторный.

- Отзовитесь! Есть ли кто живой?! -

Я кричу в огромный и просторный

Небосвод над головой.

                  Летний город

Летний город пахнет дынями.

Суждено нам быть южанами.

Весь Привоз завален синими,

А иначе – баклажанами.

Катим мы тележки с грузами,

А вокзал кишит приезжими.

И херсонскими арбузами

Тут и там торгуют свежими.

Летний город пахнет пшенкою,
А иначе – кукурузою.

Вот и я иду с кошелкою,
Со своею заскорузлою.

И меня толкают тачками.

И карман звенит монетками.

Летний город пахнет рачками,

А иначе… Да, креветками.

Летний город пахнет Бабелем,

Рыбой жареной и перцами,
Чем-то детским, чем-то … бабиным.

Пахнет пряностями, специями,

Скумбрией, хамсой и тюлечкой,

Полевыми помидорами.

На обещанные Юлечкой

Пир горой закатим скоро мы!

Весь Привоз завален дынями,
Кабачками, баклажанами,
А иначе – просто синими.

Суждено нам быть южанами.

                       * * *

В двадцать четвертом году позапрошлого века

В городе этом хотелось бы мне побывать.

- Все ностальгируешь? – Нет. Одного человека

В городе этом хотелось бы мне повидать.

В двадцать четвертом году позапрошлого века

Он в этом городе был. Город видел его.

Больше столетья меж мною и тем человеком.

Больше столетья,  - и несколько улиц всего.

Кто-то другой слышал голос его в этом доме.

С кем-то другим он столкнулся на этом углу.

Грустно. Пока я лежала в преджизненной коме,

Он все смотрел и смотрел в заоконную мглу.

Может быть,  взгляд его долгий в ночное пространство

Спящей души моей тихо коснулся тогда

И пробудил для грядущих – сегодняшних! – странствий,
Жизни и слез, вдохновенья, любви… О, года!

Я никогда не увижу того человека,
В улицах этих пустынных не встречу его.

В двадцать четвертом году позапрошлого века

Город кружил и кружил, и не ведал – к о г о .

                  Поэзия

Ты – моя неподъёмная ноша,

Неприступная крепость моя.

И хотела бы я, да не брошу,  –

Ты – пожизненный крест мой, а я…

Я – всего лишь твоя крепостная,

А когда-то свободной была!

Синь небес.

Белоснежная стая.

Зоркий взор.

Два упругих крыла.

Как легко над тобою когда-то

Я кружила, не ведая слов!

Вот таких-то – свободных, крылатых

Ты в своих превращаешь рабов.

О, поэзия!

Дантовым адом

Обернулся Адамов Эдем.

Гефсиманским Иудовым садом

Колыбельный мой стал Вифлеем.

Рухнул мир, где звучала кифара.

Ухожу, запахнувши пальто.

Божий дар.

Божий суд.

Божья кара.

Но за что же,

            за что же,

                  за что?

P.S. Автор о себе: Пишу стихи с 14 лет, выпустила несколько сборников, были публикации в Одесской периодической печати, в альманахах "Южный город" и "Дерибасовская-Ришельевская". Недавно одно мое стихотворение вошло в антологию "Одесса в русской поэзии", выпущенную в Москве Александром Рапопортом. Вот, пожалуй, вкратце, все о себе. Если возникнут дополнительные вопросы, охотно отвечу.